Прежде, чем их повесят

Неисправимый оптимист назвал бы это место притоном. Но оно вряд ли заслуживает такого названия. Воняющая мочой лачуга с каким-то хламом вместо мебели, в которой всё было покрыто древними пятнами пота и свежими следами чего-то пролитого. Что-то вроде помойной ямы, из которой вычерпали половину помоев. Посетителей было не отличить от персонала: пьяные, грязные туземцы валялись в духоте. Посреди этой картины дебоша развалился Никомо Коска, прославленный солдат удачи, и громко храпел.

Он откинулся на обшарпанном стуле к грязной стене, положив одну ногу в сапоге на стол перед собой. Когда-то это был, наверное, прекрасный щегольский сапог, из чёрной стирийской кожи с золотой шпорой и пряжками. Уже нет. Голенище за долгие годы обвисло и протёрлось до серого цвета. Шпора обломилась почти у каблука, позолота на пряжках облупилась, а железо под ней покрылось крапинками ржавчины. Сквозь дыру в подошве виднелся круг розовой кожи с волдырями.

И вряд ли можно найти сапог, который лучше подходит его владельцу. Длинные усы Коски, которые несомненно должны были быть навощёнными и загнутыми по моде стирийских денди, теперь вяло и безжизненно свисали по бокам его полуоткрытого рта. Шею и подбородок покрывала недельная поросль — нечто среднее между бородой и щетиной. Над воротником виднелась шершавая шелушащаяся сыпь. Засаленные волосы торчали из головы во все стороны, за исключением большой плеши на макушке, сильно покрасневшей от загара. Дряблую кожу усеивали капли пота, и по одутловатому лицу лениво ходила муха. На столе лежала на боку пустая бутылка. Другая, наполовину пустая, валялась у него на коленях.

Витари смотрела на эту картину пьяного самоуничижения с отвращением, заметным даже под её маской.

— Так значит, это правда, что ты ещё жив. — Едва-едва.

Коска приоткрыл один красноватый глаз, моргнул, прищурился, посмотрел вверх, а потом стал медленно расплываться в улыбке.

— Клянусь, это же Шайло Витари. Мир всё ещё способен меня удивить. — Он скривился, пошевелил губами, посмотрел вниз, увидел у себя на коленях бутылку, поднял её и начал пить. Большими глотками, словно в бутылке была вода. Опытный пьяница, если в этом были какие-то сомнения. На первый взгляд он не похож на человека, которому можно доверить оборону города. — Не ожидал, что снова тебя увижу. Почему бы тебе не снять маску? Она лишает меня твоей красоты.

— Оставь любезности для своих шлюх, Коска. Не хочу подцепить от тебя чего-нибудь.

Наёмник издал булькающий звук, полусмех-полукашель.

— А у тебя по-прежнему манеры принцессы, — прохрипел он.

— Тогда этот сральник, наверное, дворец.

Коска пожал плечами.

— Когда достаточно напьёшься, всё выглядит одинаково.

— Думаешь, ты когда-нибудь напьешься достаточно?

— Нет. Но попытаться стоит. — И, словно в доказательство, он снова набрал полный рот из бутылки.

Витари уселась на край стола.

— Так что привело тебя сюда? Я-то думала, ты распространяешь триппер по Стирии.

— Дома моя популярность несколько уменьшилась.

— Слишком часто дрался за обе стороны?

— Что-то вроде того.

— Но в Дагоске тебя встретили с распростёртыми объятьями?

— Я бы предпочёл, чтобы ты встретила меня раздвинутыми ногами, но нельзя получить всё, чего хочешь. Кто твой друг?

Глокта больной ногой вытащил шаткий стул и опустился на него, надеясь, что тот выдержит его вес. Если я рухну на пол в куче обломков, вряд ли это произведёт нужное впечатление, не так ли?

— Меня зовут Глокта. — Он потянул шею в одну сторону, потом в другую. — Наставник Глокта.

Коска долго смотрел на него. Его глаза были налиты кровью, впалые, с тяжёлыми веками. И всё же там идут какие-то вычисления. Наверное, далеко не так пьян, как прикидывается.

— Тот самый, который сражался в Гуркхуле? Полковник кавалерии?

Глокта почувствовал, что его веко задёргалось. Вряд ли можно назвать меня тем же самым человеком, хотя удивительно, как хорошо меня помнят.

— Я оставил солдатскую службу много лет назад. Удивлён, что вы обо мне слышали.

— Воин должен знать своих врагов, а наёмнику никогда не известно, кто окажется его следующим врагом. Нужно понимать, кто есть кто в военных кругах. Некоторое время назад кто-то упоминал ваше имя, как человека, которого стоит принимать во внимание. Храбрый и умный, как я слышал, но безрассудный. Это было последнее, что я слышал. И вот вы здесь, уже занимаетесь другой работой. Задаёте вопросы.

— Безрассудность меня в конечном счёте и подвела. — Глокта пожал плечами. — А человеку нужно чем-то занять время.