Прежде, чем их повесят

— Прекрасно. Расскажите мне о городских запасах.

— Запасах?

— Еда, Корстен, еда. Как я понимаю, с тех пор, как гурки перекрыли маршруты по суше, всё нужно доставлять по морю. Несомненно, одной из важнейших забот правителя является пропитание людей.

— Мой отец всегда заботится о нуждах своих людей! — резко бросил Вюрмс. — У нас провизии хватит на шесть месяцев!

— Шесть месяцев? На всех жителей?

— Разумеется. — Лучше, чем я ожидал. По крайней мере, одной заботой меньше, из этого громадного клубка забот. — Если только не считать туземцев, — добавил Вюрмс, словно это не имело значения.

Глокта помедлил.

— А что они будут есть, если гурки возьмут город в осаду?

Вюрмс пожал плечами.

— На самом деле я об этом не думал.

— Неужели? А что случится, по вашему мнению, когда они начнут голодать?

— Ну…

— Начнётся хаос! Мы не сможем удержать город, если четыре пятых населения будут против нас! — Глокта раздражённо пососал пустые дёсны. — Вы отправитесь к торговцам, и обеспечите провизию на шесть месяцев! На всех! Мне нужны запасы на шесть месяцев для всех, включая крыс в канализациях!

— Я что вам, — усмехнулся Вюрмс, — мальчик на побегушках?

— Полагаю, вы будете тем, кем я скажу.

Теперь с лица Вюрмса испарились все следы дружелюбия.

— Я сын лорд-губернатора! И отказываюсь, чтобы ко мне обращались в такой манере! — Ножки его кресла яростно пискнули, когда он вскочил и направился к двери.

— Отлично, — прошелестел Глокта. — Каждый день в Адую отправляется корабль. Быстрый корабль, и он возит груз прямо в Дом Вопросов. Поверьте, там к вам будут обращаться по-другому. Я легко могу устроить вам место на борту.

Вюрмс остановился как вкопанный.

— Вы не посмеете!

Глокта улыбнулся. Своей самой отвратительной, кривой, беззубой улыбкой.

— Надо быть храбрецом, чтобы ставить свою жизнь на то, что я посмею. Насколько вы храбры? — Молодой человек облизнул губы, но не смог долго выдерживать взгляд Глокты. Думаю, не очень. Он напоминает мне моего друга, капитана Луфара. Сплошной блеск и высокомерие, за которыми никакого характера. Кольни его булавкой, и он обмякнет, как проколотый бурдюк.

— Еда на шесть месяцев. Шесть месяцев для всех. И проследите, чтобы все было сделано быстро. — Мальчик на побегушках.

— Хорошо, — проворчал Вюрмс, всё ещё мрачно уставившись в пол.

— Тогда приступим к воде. Колодцы, цистерны, насосы. После тяжёлых работ людям понадобится мыться, так ведь? Будете отчитываться каждое утро.

Вюрмс сжимал и разжимал кулаки, на лице яростно ходили желваки.

— Хорошо, — выдавил он.

— Хорошо. Можете идти.

Глокта смотрел, как тот быстро уходит. И это я поговорил лишь с двумя из четверых. Два из четверых, и завёл двух врагов. Если хочу преуспеть здесь, то мне понадобятся союзники. Без союзников я долго не протяну, какие бы документы у меня ни были. Без союзников я не сдержу гурков, если они попытаются пройти. И что ещё хуже, я до сих пор ничего не знаю о Давусте. Наставник Инквизиции просто растворился в воздухе. Будем надеяться, что архилектор проявит терпение.

Надежда. Архилектор. Терпение. Глокта нахмурился. Никогда ещё три понятия не подходили друг другу меньше.

Кое-что о доверии

Колесо телеги медленно поворачивалось и скрипело. Снова поворачивалось и снова скрипело. Ферро злобно посмотрела на него. Проклятое колесо. Проклятая телега. Она направила свое презрение с телеги на кучера.

Проклятый ученик. Она не доверяла ему ни на волос. Он стрельнул глазами в её сторону, задержал на ней взгляд на оскорбительный миг, и тут же отвёл. Словно он знал что-то о Ферро, чего она сама не знала. Это её злило. Она отвела взгляд от него и уставилась на первую из лошадей и на её всадника.

Проклятый паренёк из Союза, с его прямой спиной, сидящий в седле так, словно он король на троне. Будто бы родиться с красивым личиком — это такое достижение, которым стоит гордиться всю жизнь. Он был симпатичным, опрятным и изящным, как принцесса. Ферро мрачно улыбнулась сама себе. Принцесса Союза, вот кто он такой. Она ненавидела красивых людей даже сильнее, чем уродливых. Красоте никогда нельзя доверять.