Прежде чем их повесят

– Просто хочу поговорить, по-дружески.

– По-дружески! – Ферро фыркнула и шмыгнула мимо него к лошадям.

– Что? У тебя здесь так много друзей, что еще один будет лишним?

Она замерла вполоборота и посмотрела на него прищуренными глазами.

– Мои друзья живут недолго, розовый.

– Мои тоже. Но я бы рискнул, если ты не возражаешь.

– Ладно, – сказала она, однако в ее лице не было ни намека на дружеские чувства. – Гурки завоевали мою родину, когда я была еще ребенком, и угнали меня в рабство. Они тогда забрали всех детей.

– В рабство?

– Да, идиот, в рабство! Это когда тебя продают и покупают, как мясо в лавке мясника! Когда ты кому-то принадлежишь, и он делает с тобой что хочет, словно ты его коза, или собака, или земля в его садах! Ты это хотел услышать, друг?

Логен нахмурился.

– У нас на Севере нет такого обычая.

Она презрительно скривила губы и зашипела:

– Хорошо вам, мать вашу!

Над ними высились развалины. Лес разбитых колонн, лабиринт разрушенных стен; земля вокруг была усеяна упавшими глыбами в рост человека. Покосившиеся окна и пустые дверные проемы зияли, словно раны. Изломанный черный силуэт на фоне быстро летящих туч, как гигантская челюсть с выбитыми зубами.

– Что это был за город? – спросил Луфар.

– Это не город, – ответил Байяз. – В Старые времена, в расцвете власти императора, здесь стоял его зимний дворец.

– Все это? – Логен, прищурившись, смотрел на гигантские руины, – дом для одного человека?

– Да, причем не на весь год. Большую часть времени двор располагался в Аулкусе. А зимой, когда из-за гор долетали холодные ветра со снегами, император со свитой перебирался сюда. Целая армия стражников, слуг, поваров, чиновников, принцев, жен и детей пересекала равнину, убегая от холодов, и на три коротких месяца селилась здесь, в гулких залах, раззолоченных покоях и прекрасных садах. – Байяз покачал лысой головой. – В далекие времена, до войны, здесь все сверкало, как море под восходящим солнцем.

Луфар хмыкнул.

– Но пришел Гластрод и все разгромил.

– Нет. Это случилось во время другой войны, многими годами позже. Во время той войны, которую после смерти Иувина мой орден вел против его старшего брата.

– Канедиаса, – пробормотал Ки. – Мастера Делателя.

– Эта война была такой же страшной, такой же жестокой, такой же безжалостной, как и предыдущая. А потерь она принесла еще больше. В итоге погибли оба, и Иувин, и Канедиас.

– Не слишком счастливое семейство, – заметил Логен.

– Да уж. – Байяз, сдвинув брови, смотрел вверх, на могучие развалины. – Со смертью Делателя, последнего из четырех сыновей Эуса, закончились Старые времена. Нам остались лишь руины, гробницы и легенды. Маленькие людишки стоят на коленях в огромной тени прошлого.

Ферро приподнялась на стременах.

– Там всадники! – крикнула она, пристально глядя на горизонт. – Человек сорок или больше.

– Где? – раздраженно спросил Байяз, затеняя глаза ладонью. – Я ничего не вижу.

Логен тоже не видел. Только колышущуюся траву и громадные башни облаков.

Длинноногий нахмурился.

– Я не вижу никаких всадников, а ведь я наделен отличным зрением. Право же, мне часто говорили, что…

– Будешь дожидаться, пока ты их увидишь, – прошипела Ферро, – или мы уберемся с дороги, пока они нас не увидели?

– Укроемся в развалинах! – скомандовал Байяз через плечо. – Подождем, пока они проедут. Малахус! Заворачивай повозку!

Руины зимнего дворца были полны теней, там царили покой и распад. Гигантские полуразрушенные здания сплошь заросли старым плющом и влажным мхом, покрылись слоем отвердевших испражнений птиц и летучих мышей. Теперь дворец принадлежал животным. Птицы пели из тысяч гнезд, устроенных в трещинах древней каменной кладки. Пауки раскинули в покосившихся проемах огромные сияющие полотнища паутины, отяжелевшие от блестящих капель росы. Крошечные ящерки грелись в пятнах света на упавших глыбах и юркали в разные стороны при приближении незнакомцев. Грохот повозки по разбитому полу, топот ног и копыт отдавались эхом от осклизлых камней. Вода капала и журчала повсюду, с плеском падая в скрытые водоемы.

– Подержи, розовый. – Ферро сунула свой меч в руки Логена.

– Ты куда?

– Жди здесь, внизу, и не высовывайся. – Она резко подняла голову. – Хочу взглянуть на них оттуда, сверху.

Мальчишкой Логен постоянно лазал по деревьям, росшим вокруг их деревни. Юношей он целые дни проводил в Высокогорье, испытывая себя в единоборстве с вершинами. Как-то зимой на Хеонане горцы удерживали перевал. Даже Бетод думал, что их никак не обойти, но Логен сумел взобраться по обледенелой скале и сразился с ними. Здесь, однако, он не видел пути наверх – по крайней мере если не иметь в запасе пару часов. Вокруг стояли утесы из накренившихся каменных блоков, густо увитые высохшими лианами; шаткие, скользкие от мха глыбы были готовы обрушиться, а наверху быстро бежали облака…

– Но как, черт возьми, ты собираешься туда…