Прежде чем мы проиграем (СИ)

Том только сейчас понял, что заставил нервничать Гермиону. Он посмотрел в потолок, глубоко вздохнул, сбрасывая тяжёлые думы, и повернулся к столу, в тумбочке которого были спрятаны отданные Долоховым газеты. Нужно было отвлечься от всего и самым лучшим будет изучать этот новый для него мир дальше.

Он не спустился ни на завтрак, ни на обед, чувствуя, как всё время пытались одолеть тревожность и беспокойство. Иногда эти ощущения становились сильными и вспыхивали в Гермионе, заставляя думать о том, чтобы быстрее приблизился вечер. Ему нужно было чувство уверенности. Кажется, это то, что является необходимым, но… что это? Привязанность?

Том поморщился, откидывая от себя газету. Ошеломительная магия и чувства, что вызывала она в нём, привязывали к Гермионе, заставляя тревожиться не только за себя, но и за неё, потому что она была источником этого подавляющего превосходства и невыразимой силы, которую он приобрёл. Так стоит ли она того или нет?

Том облокотился на стол локтями и спрятал лицо в ладонях, ощущая внутренние метания из угла в угол. Третья неделя в новом мире была настолько насыщенна размышлениями и открытиями, сколько не было хотя бы за последний год в его времени. Как ещё голова не болела от огромного потока информации, постоянных мыслей обо всём и чувств, вызванными связью с Гермионой?..

Вечером он внимательно следил за видом из окна и с облегчением понимал, что никто не наблюдает за ним. Он спустился на ужин, не разговаривал ни с кем и не обращал внимания ни на кого, чем вызывал особый интерес у Рудольфуса, который явно решил, что Том не в духе, а значит, просидит в своей комнате, как минимум, до следующего утра. Конечно, так и сделал — после ужина молча отправился в комнату и закрылся, на самом деле, готовясь к предстоящему побегу из дома.

В нужное время Том без препятствий покинул поместье Малфоев и спустя минут тридцать уже преодолевал последнюю ступеньку, ведущую на восьмой этаж Хогвартса. В этот раз он не стал заходить в Выручай-комнату, ожидая появление Гермионы.

Когда она появилась в коридоре, Том пошёл ей навстречу, чтобы остановить и не позволить комнате приобрести вид привычной маленькой гостиной, в которой ранее проводили время и в которую по привычке собиралась попасть волшебница. Ладонь проскользнула к запястью, отчего та вздрогнула и тут же потянулась к нему. Он обернулся по сторонам, с облегчением понимая, что никого нет на горизонте, и, борясь с чувствами, вызванными прикосновением, шепнул:

— Тише-тише…

Гермиона опустила голову, глубоко вздохнув, собирая разбитое самообладание, и в это время Том подумал о комнате, в которой находятся все когда-либо спрятанные предметы.

Когда появилась дверь, он завёл волшебницу внутрь, снял дезиллюминационные чары и посмотрел на неё. В одно мгновение его рука коснулась женского плеча и притянула Гермиону к груди. Она тяжело выдохнула в плащ, покрываясь мелкой дрожью от слабого проявления тепла, которое Том дал ей, опустив ресницы вниз и прошептав в волосы:

— Успокойся. Вспомни о том, как держать самообладание.

Примерно с минуту они стояли молча, различая треск наэлектризованного воздуха, пока Гермиона не пришла в себя и не отшатнулась от него, подняв взгляд. Её ладони медленно отпустили Тома, а глаза тоскливо пробежались по всем очертаниям лица. Тот медленно развернул её и заставил посмотреть вглубь комнаты.

— Что мы здесь делаем?

— Узнаешь? — спросил со слабой улыбкой Том, посмотрев сначала на груду разнообразных вещей, затем на Гермиону, улавливая её короткий взгляд.

Чуть сощурив глаза, он некоторое время наблюдал за ней и мгновенно понял, что сейчас самый подходящий момент сорвать с бледных губ магию, потому что волшебница была расслаблена и полностью увлечена осмотром огромного помещения, перебирая в голове воспоминания пережитых ранее дней. Том резко наклонился, поднесённой к щеке ладонью поворачивая лицо к себе, и прижался к губам, заглядывая в растерянный взор. Он сразу же почувствовал мерцающую нить, колеблющуюся в глубинах души, и глубоко вдохнул, засверкав белоснежными молниями в радужках, наполняясь уверенностью, мощью и превосходством. За спиной ощутимо заплясали невидимые тени, призывающие извергнуть магию наружу оглушительным взрывом, но Том уже выпрямился, прерывая белеющий сгусток, и неестественным взором быстро оглядел комнату.

— Т-ты… мог бы предупреждать… — слабо выдохнула Гермиона, медленно сморгнув пелену в глазах, лениво поднимая ресницы.

Тот повернул к ней голову, пронзая ослепительным блеском загоревшихся зрачков с полным безразличием на лице, и, ничего не ответив, снова осмотрелся, сделав шаг вперёд. Гермионе от этого стало не по себе — она тяжело вздохнула, пытаясь смахнуть недавнюю слабость, и дрогнувшим голосом произнесла:

— Хочешь найти то, зачем приходит сюда Малфой?

Том молчал, медленно переводя взгляд с одной груды вещей на другую, словно пытался не увидеть, а услышать или почувствовать искомый предмет. Та ещё сильнее ощутила подступающую опасность и невольно сжалась, однако попыталась возразить: