Прежде чем мы проиграем (СИ)

Том резко проскочил в ванную комнату и посмотрел в отражение, наткнувшись на звериный взгляд полыхающих огнём глаз. Вцепившись холодными пальцами в умывальник, он повесил голову и прикрыл веки, пытаясь успокоиться. В самом деле, чего он так разозлился? Какие ещё настоящие чувства? Это невозможно. Не с ним.

Едва ли он успокоился. Весь день настигало и раздражение, и лавины тепла, — два чувства поочерёдно хватали за горло и душили, а после встречи с Тонкс, оказавшись дома, Том задыхался и от того и от другого одновременно. Он мучил себя, не находя возможности преодолеть злость и жажду, мучил Гермиону, не давая ей спокойно уснуть, и, когда время давно перевалило за полночь, почувствовал себя каким-то сумасшедшим, не способным контролировать мутнеющий рассудок. Чувствуя изнеможение от всего навалившегося, Том перевернулся на растрёпанной постели, уткнулся лицом в одеяло и вцепился в ткань, потянув на себя, словно пытаясь разорвать.

Уже завтра он попадёт в школу и первое, что сделает — найдёт Гермиону, задушит собственными руками без сожаления и жалости, без лишних слов и объяснений. Просто сожмёт ей глотку и лишит жизни. Он не предупредит, когда явится, а просто найдёт, застанет врасплох и задушит.

На следующий день его трясло, как в лихорадке. Том медленно просовывал руки в рукава плаща, а затем поправлял воротник, бережно укладывая его, словно эти движения помогали сохранить частичку самообладания. Тряхнув головой, тем самым разворошив кудрявые волосы, он быстро покинул комнату и спустился вниз, чтобы выйти на улицу. Вдохнув воздух полной грудью, Том неторопливо прошёл всю дорожку, ведущую за ограду, и вскоре трансгрессировал.

Его встретил дождь и затянутое антрацитовое небо, не имеющее ни конца, ни края. Быстро оглядевшись, вдалеке он увидел одинокую фигуру волшебницы, медленно идущую в его сторону. Её голову защищал от дождя капюшон, который то и дело пытался слететь из-за сильного ветра. Том пошёл навстречу.

— Прекрасная погода, — произнесла Нимфадора, поморщившись от очередного порыва ветра.

— Идём к лесу, обусловим место, — отозвался Том, не обращая внимания на треплющиеся волосы, щекочущие лицо.

— Невидимость, — прерывисто напомнила та, и он тут же накинул на себя дезиллюминационные чары.

Они быстро достигли кромки леса, и Тонкс указала на тонкое дерево с обломанными ветками.

— Я присмотрела вот это место. Здесь будет условная точка.

— Хорошо. Сегодня я остаюсь в замке, а завтра увидимся в городе, — услышала в ответ голос Тома.

— Идём, я запущу тебя.

Оба направились к воротам и благополучно прошли мимо двух авроров и защитных барьеров.

— Ты высчитала следующее место? — услышала рядом с собой тихий шёпот Нимфадора.

— Музей Фарадея?

— Верно. До завтра, — произнёс Том и быстро направился к главному входу в Хогвартс.

Шагая по мокрой дороге, он внимательно рассматривал величественные стены замка, в которых где-то сидела Гермиона и занималась своими делами: может быть, делала уроки, читала книги или болтала с друзьями. Интересно, её друзья обратили внимание на изменения подруги?

Невидимая ниточка, появившаяся в груди, заставляла ускорить шаг, чтобы быстрее приблизиться к цели. Том положился на интуицию, доверяясь чувствам, нещадно укалывающим каждый нерв. Сторонясь редко встречающихся студентов, он внимательно оглядывался в каждом коридоре и быстро взбирался по лестницам наверх. Кровь стучала в ушах сильнее и сильнее, а энергия медленно разрывала душу, жаждая вырваться наружу. Стало невыносимо жарко, и Том остановился на площадке четвёртого этажа, понимая, где сейчас находилась Гермиона — в библиотеке.

Он едва преодолевал желание перейти на бег, скрипя зубами и плотно сжимая губы. Подступила уже знакомая тошнота, ладони невольно сжались в кулаки. Какого чёрта он ждал целую неделю, если это не помогло, а сделало только хуже?!

Внутри бурлил вулкан, собираясь при первой же возможности извергнуться и затопить, расплавить всё огненной лавой, но Том пытался справиться с этим, заглушая эмоции. Он слишком быстро оказался в библиотеке и, не сбавляя шага, стремительно направился по левой стороне стеллажей, подмечая каждую деталь вокруг. Ещё немного и он остановился, увидев Гермиону.

Она сидела на скамейке, опираясь локтями на стол и держа ладонями голову. На несколько секунд, казалось, замер весь мир, — она не шевелилась, затем подняла голову, убирая руки со стола, и посмотрела в его сторону растерянным взглядом.

За неделю Гермиона изменилась и стала похожа чем-то на Тонкс: бледная кожа лица, стеклянные чёрные глаза, в которых, кажется, скопилась скорбь всего мира, и едва розовеющий оттенок губ, потому что недавно она их кусала. Она долго вглядывалась в пустоту рассеянным взглядом, затем опустила глаза на раскрытую книгу, медленно закрыла её, поднимаясь со скамьи, и прошла к ближайшему стеллажу, чтобы поставить на место.