Прежде чем мы проиграем (СИ)

Та прерывисто выдохнула и опустила веки, задрожав, как осиновый лист на ветру. Высоко поднятая волна, наконец, обрушилась лавиной на всю сущность, затмевая рассудок и выдворяя за грань какую-либо логику. Том неторопливо поднял руку к плечу, шумно выдохнув от переизбытка жалящих чувств, и ощутил, как закружилась голова, ещё громче застучала кровь, а реальность стала распадаться на куски, оставляя в поле зрения только Гермиону, которая рассеивалась в его глазах, превращаясь в тёмный расплывчатый силуэт. Собственная магия обняла за плечи, наполняя невероятной мощью, в то время как Гермиона почувствовала обратное — её ноги подогнулись, а голова упала набок, рассыпав на плечо всю копну кудрявых волос. Она резко вцепилась в полку тонкими пальцами и судорожно невнятно простонала, не имея возможности не преклониться перед возникшей силой. Она жестоко обрушилась на неё, обволакивая чёрной тенью невыносимого и желанного тепла, пальцы соскользнули с твёрдой поверхности, и Гермиону потянуло вниз. Том опустился в то же мгновение, словно короткая нить тянула его за ней на дно. Глаза продолжали жадно разглядывать черты женского лица, как будто его зрачки впитывали в себя какую-то энергию, дающую невероятное превосходство и силу, которой, казалось, можно поставить на колени весь мир. Внутри с ужасной мощью колебалась магия, желая вырваться наружу и обхватить обмякшее тело, не способное даже противостоять давящим чувствам. Том уже не различал лица Гермионы, пропадая в тумане иллюзорного мрачного мира, в котором сверкали и трещали молнии; его пальцы устремились к тонкой коже на шее, нащупывая пульсирующую артерию в том жесте, в каком несколько вечеров подряд его ладонь шарила по мягкому одеялу, выискивая что-то необходимое. В этот раз пальцы сжали не пустоту, а живую трепещущую плоть, с каждой секундой сдавливая сильнее кожу до боли, пока Гермиона судорожно не всхлипнула. Она оживилась и протянула дрожащую руку к невидимому, цепляясь за рукав плаща и так же теряя действительность. Ледяные пальцы сдавливали горло ещё сильнее, и Том даже не осознавал, что не может остановиться от сумасшедшего потока тепла, что пробегало, как ток, от кончиков пальцев прямо в душу, наполняя его сущность большей силой и неистовой магией. Глаза Гермионы заслезились, а пальцы больно обхватили запястье пытающей её руки. Вторая ладонь дёрнулась к Тому и сжала рубашку на груди, больно цепляя за ней непослушными пальцами кожу. Она потянула его на себя и услышала рядом с собой прерывистое, едва различимое дыхание. Том сдавливал шею сильнее, притягиваясь к пересохшим губам, как одержимый суккуб, желающий выжать из Гермионы всю жизненную энергию. Его манил невидимый сгусток души, который он хотел буквально высосать из оцепеневших губ. Отключившийся разум не понимал, как ногти больно царапают его кожу на груди, и как сам вводит в агонию жертву, безумно манящую и притягивающую своим теплом. Тонкие приоткрывшиеся губы желали забрать любой горячий вздох, поглотить чужую жизнь, растворить в себе дрожащую перед ним магию, овладеть ею и не отпускать. Поймав губами судорожный тихий стон боли, Том прикоснулся к трепещущей коже лица и не сдержал томный вздох от ошеломления. Безумная завихрившаяся магия жгла и стравливала быстро растекающуюся по венам кровь, внутренний дьявол проснулся в груди и заставлял нагло и жадно вытягивать жизнь. Том медленно провёл по напряжённым скулам и нашёл чужие и пересохшие губы, готовые кричать в агонии от удушения. Звук тока заскрежетал в ушах, продолжая туманить реальность. Наконец, он перестал сильно сдавливать шею и только потому, что не уловил желаемое дыхание. Ледяные пальцы едва смогли ослабить хватку, Гермиона жадно вдохнула горячий воздух, ослабив давление пальцев на мужской груди. Губы соприкоснулись, и ничего не видящий и не осознающий Том резко оттеснил Гермиону назад, больно вдавливая её голову в нижнюю полку с книгами. Невидимая сила ужасно подмывала вырвать из неё всю жизнь, высосать все соки, разорвать её душу на части, овладеть каждой клеточкой волшебства. Другая ладонь Тома схватила Гермиону за рубашку возле ключицы и небрежно дёрнула на себя. Губы прижались ещё сильнее, вызывая у жертвы болезненное чувство, на которое ему было абсолютно плевать. Со звериной страстью он проник языком в её уста, резко обхватил рукой за плечи и зацепил кудри, сжимая рубашку и больно стягивая пряди непослушных волос. Гермиона пискнула, но звук тут же пропал и растворился в шумящих искрах наэлектризованного воздуха. Чувствуя, как внутри вырывается беснующее чудовище, Том злостно закусил губу и мгновенно ощутил на губах девчачьи слёзы и терпкий вкус крови. Пальцы снова сдавили тонкую шею, жаждая забрать тепло беззащитного существа, которое стало слабо предпринимать попытки оттеснить дьявола, приносящего физическую боль. Но Том был непоколебим. Его дикие чёрные глаза впились в стеклянные и испуганные, а губы продолжали терзать чужие, вытаскивая всё тепло, всю магию, чтобы опустошить жизненный сосуд до дна.