Прежде чем мы проиграем (СИ)

На­ложив де­зил­лю­мина­ци­он­ные ча­ры, Том вы­бежал в прох­ладный ко­ридор, сго­рая от не­навис­ти, злос­ти и ярос­ти. Он пы­тал­ся пре­одо­леть свою жаж­ду, обуз­дать тре­пещу­щую страсть и ос­ла­бить зах­ват не­види­мой ни­ти, тя­нущей его на­зад.

Че­рез ми­нуту Том ос­та­новил­ся, обер­нулся и за­мер, нап­ра­вив тос­кли­вый и в то же вре­мя зве­риный взор в ко­нец ко­ридо­ра.

Гермиона практически бежала, глухо стуча ботинками по каменному полу. Она даже не поправила истрёпанный воротник светлой рубашки. Её рука время от времени вытирала слёзы, текущие из глаз.

Том отшатнулся к стене и упёрся спиной, запрокинув голову и посмотрев на высокий потолок. Он чувствовал непреодолимую тягу, от которой всё тело трясло в лихорадке. Стук крови в ушах начал усиливаться, заглушая далёкий стук каблуков. Какого чёрта он решил притронуться к ней?!

Его тошнило от самого себя. Как он смог позволить себе ввязаться в эту игру, которую затеял сам и из которой уже не знает выхода? Ненависть к себе протыкала раскалённым кинжалом трепещущее сердце, переставшее быть ледяным и бесстрастным. Выросшее из маленького и беззащитного клубочка чудовище рычало в ярости и негодовании, требуя насытить себя теплом и силой. В крови блуждал сильнодействующий губительный и сладкий яд, от действия которого перехватывало дыхание и жалило каждую клеточку тела. На губах остался ощутимый осадок от желанных прикосновений, а тоскливый и в то же время звериный взгляд блуждал по потолку, не видя ничего кроме расплывчатых мрачных теней, пляшущих в медленном и невнятном танце.

Это было слишком странно. Никогда в жизни не приходилось испытывать хоть что-то похожее на одно из тех чувств, что сейчас одолевали его. Пальцы охотно хотели сжать пульсирующую кожу, неритмично бьющееся сердце желало сдавить чужое, пересохшие тонкие губы жаждали поймать любой судорожный вздох, а тёмные глаза мечтали видеть перед собой обожание, преклонение и подчинение мощи магии. Внутри щёлкали искры высокочастотного и горячего тока, заставляющие дрожать все волокна натянутых до предела нервов. Том чувствовал чужую жажду так же хорошо, как и свою, а ещё каждым сантиметром своего тела ощущал приближение манящего тепла.

Он медленно опустил голову, туманным взглядом различая расплывчатый силуэт Гермионы, невольно задержал дыхание, словно это помогало удерживать самообладание, и сдавил пальцы о холодную шершавую поверхность стены, желая провалиться сквозь неё, лишь бы исчезнуть из этого места.

Гермиона замедлила шаг, и Том был уверен, что она так же, как и он, почувствовала колебания наэлектризованного воздуха и услышала появившиеся щелчки разрядов тока. Она неуверенно прошла мимо, покосившись в его сторону, медленно направилась дальше по коридору, причём настолько осторожно, словно шла по краю обрыва. Повернув голову, Том проводил её затуманенным и томным взглядом, сильнее врезался пальцами в шершавую поверхность, надеясь ощутить отрезвляющую боль, но почему-то не обращал на неё внимания, а через несколько мгновений дёрнулся за Гермионой.

Она ускорила шаг и вскоре перешла на бег. Том, как во сне, следовал за ускользающим силуэтом, слепо одержимый желанием достигнуть цель. Он почувствовал себя зверем на охоте, но время от времени сбавлял шаг, притягивая к себе частичку самоконтроля и выдержки. Гермиона вела себя точно так же: то стремительно поднималась по лестницам наверх, то замедляла шаг, едва ли не оборачиваясь назад. Оба не могли уловить равновесие мечущихся внутри чувств, и когда та привела его в коридоры восьмого этажа, наконец, обернулась, растеряно и отчаянно разглядывая пустоту. Она не смогла достигнуть цели, полагаясь на своё самообладание, улетучившееся в одно мгновение, но Том отдалённо понимал, что нужно проявить ещё немного выдержки, если не хочет быть рассекреченным кем-то в замке. Он прошёл мимо Гермионы, преодолевая желание вцепиться в неё, и та, полагаясь на ощущения, последовала за ним.