Прежде чем мы проиграем (СИ)

Он не ошибся, что не стал вскрывать свои карты. Волан-де-Морт действительно был одержим погоней за мальчишкой, и никакое пророчество не способно его образумить. Ему было плевать, что там говорилось! Он самовлюблённый болван, упрямо верящий, что с лёгкостью расправится с Поттером. Его не смущает тот факт, что два года он не может убить его! Не смущает тот факт, что его безумные псы не справляются с возложенными на них задачами! Не смущает, что мальчик имеет с ним необычную связь, существование которой уже само по себе является странным! Не смущает, что Дамблдор догадался о крестражах! Не смущает, что враги ищут их и питают надежду уничтожить его! Волан-де-Морт однозначно самоуверенный глупец, помешанный на своём мнимом превосходстве! Его даже не волнует, каким образом оказался здесь сам Том!

Хорошо, если Тёмный лорд ничего не понимает и отказывается быть объективным, продолжая загонять себя в ловушку, то он сам приложит все усилия на то, чтобы раздобыть правду, разгадать все секреты и настоящее положение вещей, тем самым пытаясь уберечь будущего себя от возможной гибели.

Том резко дёрнул головой на волшебника и почувствовал, как вся сущность задрожала от злости, однако ничем себя не выдал и легко произнёс:

— Ладно, я попытался предупредить. Только не забудь, что, если играешь, то умей принимать своё поражение.

Волан-де-Морт медленно изогнул бескровные губы в кривой улыбке и гадко засмеялся. Тот медленно сделал несколько шагов назад, не отводя пустой взгляд со змеиного лица, насмешливо улыбнулся и быстро покинул кабинет под глухой смех. Он прижался спиной к двери, устало опустив голову и прикрыв глаза. По другую сторону затих голос и послышался громкий треск, а затем глухой удар ладоней по столу. Том не сдержал насмешливой улыбки, запрокидывая голову назад и переводя свой взгляд на потолок. Какой же он дурак!

Прекрасно, теперь он убедился, что в будущем потеряет всё, что было у него в те же двадцать лет. Ни яркого превосходства, ни желанной власти, ни искреннего уважения, ни восторженного признания, ни всеобщего обожания, ни верных и умных приятелей, ни своей разумной и остроумной головы на плечах — ничего!

Улыбка сползла, искажая лицо, отразившее ярость и ненависть. Его тут же затошнило от злобы, и злился он на самого себя. Что тебя привело, чёрт побери, к такому, Том?

Он оттолкнулся от двери и рванул к себе в комнату, преодолевая дикое желание спалить картины, висящие на стенах. Хотелось разломать весь дом на щепки, свалить его, как карточный домик. Он же догадывался, что Волан-де-Морт не воспримет от него правду и не согласится подумать обо всём логически. Так и хотелось швырнуть в него проклятьем и тыкнуть носом, насколько он стал одержимым! Может быть, Том не всё знает, что знает сам Волан-де-Морт, но…

Почувствовал себя ребёнком, над которым смеялся безумный родитель, — щенком, как говорила Беллатриса.

Как он ворвался в комнату, так и в душу к нему ворвалось опустошение. Показалось, что за одно мгновение на голову вылили ведро холодной воды, забрали палочку и оставили ни с чем. Стало ужасно плохо. Отвратительно до безобразия. А в душе начала зиять огромная дыра, медленно расползающаяся на всё тело.

Том подошёл к окну, обрушился на подоконник ладонями и пустым, невидящим взглядом посмотрел на шершавую поверхность. В глазах рябило, опустошение раздирало. И, наверное, даже захотелось вернуться назад. Исчезнуть из этого хаоса, забыв о нём, как о страшном сне.

Долохов прав: это не 1947 год, здесь совсем другие порядки. Здесь уже есть Тёмный лорд со своими сторонниками, и он не позволит кому-то другому вылезать в свет и диктовать ему условия. Каким бы безумным он Тому не казался, но Волан-де-Морт поступит разумно, если после такого приставит к нему людей. Он же знает, что Том не может сидеть спокойно и плясать под чужую дудку.

Но он и не знает, что Долохов отрёкся от него. Что заставило его это сделать? Желание не быть дворовым псом? Он много лет был рядом с Волан-де-Мортом и даже сидел за него в тюрьме! Что изменилось у этого человека в голове с приходом Тома?

Загадки. Сплошные тайны. Верить никому здесь нельзя. Разве что…

Том поднял голову, вспомнил про Гермиону и снова ощутил злость. Он не лучше Волан-де-Морта, одержимого мальчишкой! Только… он пытается бороться со своей одержимостью. Какой бес сидит в груди и вечно сдавливает ему сердце? Как из маленького клубочка, недавно ноющего от окруживших его беснующих дьяволов, выросло чудовище, заставляющее тянуться к Гермионе и терять разум?

Он покосился в сторону и сквозь рябь в глазах различил вазу. Мгновенным взмахом руки он столкнул её с подоконника, затем развернулся и приготовился обрушить злость на всё, что угодно. Захотелось заорать во весь голос и проклясть этот чёртов мир! Но вместо этого взгляд зацепил одиноко стоящий на столе флакон, под которым лежал маленький клочок исписанного пергамента.

Том немного нахмурился, обошёл стол и взял в одну руку флакон, а в другую — записку.

«Успокоительное. Выпей — станет легче».