Прежде чем он похитит

Макензи заметила, что допила своё пиво, но вместо того, чтобы заказать ещё, она поднялась с места. Она положила на барную стойку десять долларов, чтобы расплатиться за выпивку. «Я пойду спать, – сказала она. – Я жутко устала и уже не помню, когда в последний раз спала больше шести часов».

«Больше шести часов? – спросил Эллингтон. – А такое вообще возможно?»

Он допил пиво и тоже встал: «Я не хочу пить в одиночестве. На сегодня хватит».

Они вместе вышли из бара «Бент Крик» и направились через парковку к Мотелю 6. Эллингтон дошёл с Макензи до её номера. Она достала ключ от двери из кармана и вставила его в замочную скважину, думая, не ждёт ли он приглашения зайти.

«Сегодня ты была молодцом, Уайт. Я даже готов сделать смелое предположение: мы поймаем этого парня в следующие сорок восемь часов».

«Это очень смелое заявление», – ответила она.

«Оптимистичное предположение, – сказал он и улыбнулся. – Спокойной ночи, Макензи».

Он дошёл до соседнего номера и махнул ей рукой. Макензи открыла дверь и вошла в комнату. Она не выпустила ключ из рук, потому что у неё возникла одна мысль. Это была не сколько мысль, сколько желание.

«Смелое заявление», – подумала она.

Положив ключ обратно в карман, она вышла на улицу и подошла к двери номера Эллингтона. Она дважды постучала, ожидая ответа. Она слышала его шаги, когда он подходил к двери. Когда он её открыл, то выглядел немного удивлённым.

«Всё в порядке?» – спросил он.

«Да, – ответила Макензи. – Я подумала ещё об одном смелом заявлении».

Прежде чем он успел спросить, о чём она говорит, Макензи переступила порог и поцеловала его.

У Эллингтона ушла секунда на то, чтобы понять, что происходит, а потом он ответил на поцелуй. Поцелуй был быстрым и настойчивым, и после пяти секунд оба одновременно его прервали. Они не сводили глаз и стояли в полуметре друг от друга.

«Сейчас он скажет что-нибудь вроде: «Ты мне нравишься, но в другом смысле», – подумала Макензи. – Боже, как я могла так ошибиться».

Эллингтон сделал шаг вперёд. Одну руку он положил ей на бедро, а второй обхватил за шею. После секундного промедления они снова целовались. Этот поцелуй был медленнее, но такой же настойчивый. Макензи не ожидала, что они оба в нём растворятся: второй поцелуй был полностью лишён неловкости, он был естественный, в нём был огонь, и, если быть до конца откровенной, он был чертовски сексуален.

Это был почти идеальный поцелуй: Эллингтон, очевидно, имел в поцелуях большой опыт; их языки сплелись, губы не отпускали друг друга, и он нежно сжимал её бедро. Поцелуй был настолько идеален, что Макензи даже не заметила, что Эллингтон нежно прижал её к стене, пока не упёрлась в неё плечами.

Макензи позволила губам и рукам делать так, как им хочется. Она прервала поцелуй только для того, чтобы начать целовать его подбородок, а потом шею. Тем временем, пальцы нащупали пуговицы на его рубашке и начали их расстёгивать. В ответ он начал расстёгивать её блузку. Закончив с пуговицами, его руки проскользнули под блузку, и Макензи почувствовала себя взволнованной школьницей, когда от прикосновения по всему телу пошла дрожь.

Когда обе рубашки были расстёгнуты, они прижались друг к другу телами. Она прижала его ближе к себе. Теперь в их поцелуе был не только огонь, но и неожиданная искра, нарастающее напряжение, которое существовало между ними с первой встречи в Небраске почти год назад.

Макензи провела руками по его телу, дотронулась до груди и опустила руку к молнии на брюках.

Эллингтон сделал шаг назад, вырвавшись из объятий. Поцелуй был настолько страстным, что он задыхался. Он смотрел на Макензи со смешанным чувством. В его взгляде она видела желание и дикую страсть, но в нём было и что-то ещё.

«Макензи, – сказал он, – не верю, что говорю это, но… я не могу».

«В чём дело?» – спросила она. Она не собиралась умолять его о близости, но её уже давно так ни к кому не тянуло. Она до сих пор находилась под впечатлением от поцелуя, ей даже казалось, что пол немного шатался.

«Поверь мне, – продолжил Эллингтон, – мне этого хочется. Я уже давно этого хочу, но… я не могу пойти против своих принципов. Я развёлся всего несколько недель назад. Если мы сделаем это сейчас…»

«Я понимаю», – искренне ответила Макензи. Тем не менее, она не могла не чувствовать разочарования. Она начала медленно застёгивать блузку, стараясь не выглядеть обиженной.

«Не стоило доводить до такого, – сказал Эллингтон, – но, боже мой, Макензи,… я так давно хочу тебя поцеловать, что это даже неприлично».

«Мне знакомо это чувство», – ответила она. Макензи решила, что на этом всё. Больше она никогда не заикнётся об этом случае. Она решила, что завтра утром она проснётся и будет жить, как жила раньше, словно ничего не произошло.

«Прости», – сказал Эллингтон.