Презирая дымы и грозы

Казалось бы, не Борису Павловичу было искать, чем заняться, — дело само шло в его руки! Ведь он на уровне всей республики был орденоносным человеком, признанным «механиком с золотыми руками», как его называли — мастером по монтажу и ремонтам оборудования. Ничего другого ему придумывать не надо было — при его умении чувствовать душу машин и механизмов, при его приверженности технике, при том, что у него дома была прекрасно оборудованная слесарная мастерская, — можно было, как минимум, открыть частное техобслуживание и потихоньку расширяться. Представить нетрудно, сколько бы у него появилось заказов! Ведь такие заведения открывали даже те мужики, у кого руки не с нужного места росли. Да еще приезжали к Борису Павловичу консультироваться.

А можно было, как в послевоенные годы, ездить по городам и новым хозяевам монтировать оборудование на их предприятиях. А он — нет. Ему даже в голову не пришло воспользоваться своими знаниями и навыками! Оказавшись на пенсии, он растерялся и даже плакал, не умея приспособить себя к новому образу жизни.

Пришлось Прасковье Яковлевне на старости лет покупать корову, чтобы регламентировать жизнь мужа.

Животных в семье, где вырос Борис Павлович, никогда не держали. Ну, может, традиционно жили возле них коты и собаки, которые в хозяевах не очень-то и нуждались; в селе они и без хозяев способны прожить.

Мира, который несут с собой животные, где есть их жизненное пространство, потребности и судьбы, где с этим надо считаться, он не знал. А когда, женившись, в семье тестя и тещи узнал этот мир, ему он не понравился. Животные требовали слишком много внимания к себе, их надо было кормить по часам, после них надо убирать, с ними надо было решать вопросы размножения, охраны здоровья, зимовки. Их даже забавлять надо было!.. Все как у людей. Он этого не принимал, и обращался с животными не как с живыми существами, а как с объектами получения дополнительной выгоды, — без привязанности и внутреннего тепла.

Ну, заниматься настоящим домашним животноводством, когда все заботы ложатся на одни руки, очень тяжело, даже немыслимо. Поэтому Прасковья Яковлевна, привыкшая сосуществовать с миром живых существ, держала только курочек. Да и от тех столько потехи имела, что получались целые истории{25}. Уметь надо было видеть в них живые души!

Изредка заводила гусей, но их надо было пасти или держать в вольерах с обязательным выгулом. Но ни вольера, ни времени на выгулы у бедной женщины не было. Однажды их гусиное стадо пошло в соседский огород и сделало там потраву. Соседи предъявили счет о понесенных убытках и по нему пришлось платить. Так что с гусями было покончено.

А как хорошо бывало, когда по вечерам Прасковья Яковлевна выносила блюдо с большими гусиными яйцами, разбивала их, расколачивала и затевала замешивать на них тесто на пироги, на хворост, на коржики или на пасхальные куличи! Это священнодействие ввергало семью, особенно детей, в трепетное ожидание чуда. И поедание испеченных изделий было продолжением этого чуда.

Делались попытки держать свиней, но тоже не на регулярной основе. Дольше всех остальных животных у них держались утки, но они тоже не угодили хозяину, своими ластами затаптывая двор, после чего там трава не росла.

А тут — корова! Невиданное дело, сложное, подчиняющее себе всю жизнь хозяев без остатка. Тут уж не уедешь на целый день гулять у родни да у друзей. Ее же регулярно доить надо и каждый раз толк молоку дать. После отела количество доений вообще доходит до четырех-пяти раз в день — не шутка! И только через месяц переводят кормилицу на двух-трехразовое доение. Конечно, Прасковья Яковлевна все знала о коровах, умела их держать, но без помощника обойтись не могла. Перед покупкой коровы, надо полагать, она обсуждала эту проблему с мужем и тот обещал помогать ей, так что Прасковья Яковлевна, рискнула. Отчаянная была женщина!

В самом деле, корова во дворе — это ежедневный труд, без отдыха, порой без сна, особенно в ожидании отела, да и сразу после него... Опять же теленочка ежегодно поднять надо было, это же сущий ребенок. Пока выбрали себе ту корову, которая пришлась ко двору, несколько раз меняли, продавая одну и покупая другую. Но вот попалась им Красавка, да и прижилась.

Поначалу Борису Павловичу понравилось одно: ездить с женой на сенокосы. Там он мог накосить травы, улечься на нее и лежать часами, слушая пение птиц, а то и подремывая. Дома с травой тоже возился с удовольствием: просушивал ее, укладывал на хранение в сеновал, который сам соорудил... Дальше — больше. Наконец привык к корове, и ее кормление взял на себя, а затем и уборку коровника...

Машиной возил Прасковью Яковлевну на дневную дойку, иногда стоял у сепаратора, отбирая из молока сливки и отделяя от них обрат. А то еще нашел рецепт изготовления домашнего сыра из творога и регулярно варил его. Помогал как умел.

Прибыли от коровы они не имели, но радовались ей, ибо была у них забота и постоянная еда в доме. Под конец жизни Борис Павлович боялся остаться без коровы, ему казалось, что жизнь его станет совсем пустой.