Презирая дымы и грозы

К сожалению, времена тогда были суровые, так что Любовь Борисовна купила Прасковье Яковлевне билеты на проезд туда и обратно, встретила ее со Славгорода и проводила в поездку, но сопровождать не смогла. Хотя это был уже июль 1986 года, и Прасковье Яковлевне шел 66-й год. Ездить одной в таком возрасте было уже и трудно, и неудобно.

По возвращении домой, Прасковья Яковлевна восторгов не выражала. Кажется, ей там было одиноко... и очень непривычно. Она никогда не умела особенно придирчиво ухаживать за собой, нежить себя, да и просто жалеть. А тут надо было это делать. Рассказывала, что принимала ванны, лечилась грязями. Кажется, ей помогло. Судить можно по тому, что до санатория Любовь Борисовна все время возила ей таблетки от болей в суставах, а после лечения она о них забыла, и больше никогда не принимала.

И все же думается, что ей там было не так уютно, как в Ленинграде... Не по духу были те места, не по нутру.

Этой поездкой заканчиваются дальние путешествия Прасковьи Яковлевны без сопровождающих. После этого она еще 20 лет ездила сама по городам и весям, но это были уже ближние маршруты.

Последний раз ей пришлось ехать самой в Днепропетровск в сентябре 2005 года, когда у Любови Борисовны заболел муж и его положили в больницу. Она 21 марта начала работать в издательстве «Зоря» на должности начальника редакционно-издательского отдела, очень уставала на работе и плохо переносила одиночество в пустой квартире.

Прасковья Яковлевна согласилась побыть у нее, пока муж не вернется домой. И приехала сама! В 85 лет!

— Я еле-еле нашла тебя, — призналась она дочери, когда та открыла ей дверь. — Забыла уже дорогу, пришлось спрашивать.

— Почему ты не позвонила и не сказала, когда приедешь? Я бы тебя встретила.

— Потому что не думала, что я уже так стара, вот почему, — с обидой ответила Прасковья Яковлевна. — На силы я не жалуюсь, а вот город меня задавил. Как чужой стал.

— Тут многое изменилось против твоих прежних приездов по работе, — объяснила Любовь Борисовна. — Не стало ориентиров, которые тебе подсказывали дорогу... Так что дело не в тебе, мама.

Кажется, этот аргумент ее успокоил.

— Как бы там ни было, но эта поездка к тебе — моя последняя гастроль, — с печалью в голосе констатировала Прасковья Яковлевна.

Вообще, путешествовать она любила, и, наверное, часто думала о разных краях. Когда-то, когда ее младшая дочь еще была юной, Прасковья Яковлевна сказала ей, что мечтает увидеть Байкал, побывать на его берегах, выплыть на глубину и посмотреть в воду. Это при том, что водоемы она не любила и плавать не умела. Что это было за желание, с чем связано? — не объяснила. Может, сказались ее прогулки по глобусу, так и не проданному и навеки оставшемуся частью интерьера культмага? А может, услышала где-то о проблемах уникального озера и заинтересовалась им? Больше она о Байкале никогда не заговаривала, а дочка, тем не менее, запомнила тот первый разговор. И жалко ей теперь, что желание ее мамы так и осталось неосуществленным.

Вообще Любовь Борисовна считала, что мало сделала для своей мамы, сожалела, что не смогла сделать большего. Прасковья Яковлевна достойна была лучшей участи и родителями готовилась к лучшей доле, но — увы! — сама себе она все испортила, сама повернула стопы свои не на пути счастья, а на пути страданий. Вот это и стремилась исправить в ее жизни младшая дочь — стремилась преодолеть в ней страдания, избавить от них. Она хотела показать Прасковье Яковлевне, что во всех сражениях с роком она вышла победительницей. Ведь по сути многотрудными стараниями своими она добилась всего, чего хотела: ее избранник стал ее мужем и во все годы оставался рядом с нею, и с годами сделала она из него почти сносного спутника жизни, и дети ее жили не хуже других... Но не могла Любовь Борисовна снять с души Прасковьи Яковлевны чувство вины за поступки, омрачившие последние годы жизни Евлампии Пантелеевны и Якова Алексеевича, да и ее собственную жизнь тоже.

Что толку от побед, если они никому не принесли радости? Ни ей, ни ее мужу, ради которого совершались, ибо он часто возмущался и буянил. Прасковья Яковлевна сражалась не за то, за что должна была, за что стоило сражаться с ее уникальными качествами — упорством, верностью и старанием.

Но судьбу не перепишешь заново.

Уже одному тому стоило радоваться, — понимала Любовь Борисовна, — что много хорошего, что есть в мире, она открыла и показала Прасковье Яковлевне. А ведь ради познания мира человек и приходит в него.

Дела домашние