Презирая дымы и грозы

В самом деле, когда этот флакон опустел, он долго лежал открытым в комоде среди постельного белья. А когда и там от него уже пользы не было, она его выбросила: когда и как — того никто не видел. Распрощалась без свидетелей с наиболее долго хранимым подарком от родителей... С тех пор Прасковья Яковлевна практически никакими другими духами не пользовалась. Изредка у нее появлялись какие-то пробнички, но, кажется, она к ним едва прикасалась — от современных духов, в которых использовались вредные для человека вещества, у нее возникали головные боли. Можно только представить, какой яд нам продают нынче в качестве духов...

С годами, когда кожа стала терять упругость, Прасковья Яковлевна перестала пользоваться пудрой, предоставив своему естеству жить природным образом. Дольше всего из предметов косметики у нее задержалась помада, но и ей был определен свой срок.

Инструменты для ухода за ногтями у нее лежали отдельно, а именно в выдвижном ящике письменного стола, что стоял около кровати. Их было не много — ножницы, копье и пилочка. Маникюр она, конечно, себе не делала, но ногти держала в чистоте и аккуратности — обрезала и подпиливала.

Попутно стоит упомянуть, как Прасковья Яковлевна одевалась.

Первое тут надо сказать вот что: Прасковья Яковлевна никогда не разводила злыдни, не ходила в потертой, изношенной или заплатанной одежде. Конечно, тем более не ходила грязной, неопрятной. Как-то ей это удавалось, хотя бывали периоды, когда она пухла от голода.

Родителями она была приучена к носким основательным вещам — дорогим, хорошего качества, приличных моделей, или, как теперь бы сказали, стильным. Поскольку фигура у нее была практически идеальная, то сидели на ней эти вещи очень красиво и носить их она умела. Если одежду приходилось изготавливать на заказ, то шилась она только самыми лучшими мастерами. Помнятся ее потрясающие пальто: зимнее ратиновое с объемным шалевым воротником из черного каракуля и демисезонное из толстого драпа с крупным елочным рубчиком по поверхности, оба приталенные и расширяющиеся к низу — по довоенной моде.

Привычку, полученную в родительском доме, она пронесла через всю 90-летнюю жизнь.

Гардероб ее не ломился от вещей, но и не был скудным. Два дня подряд в одном и том же наряде она не ходила. Носила одежду чрезвычайно аккуратно, так чтобы стирать как можно реже. Тяжелые вещи вообще не стирала, а если они занашивались и не выглядели свежо, то чистила или вообще выбрасывала. Иногда, если это были особенно любимые вещи, распарывала, стирала и отдавала в переделку, если требовалось, то с перелицовкой. В крайнем случае, шила из них одежду для детей. Короче, одевалась со вкусом: добротно, нарядно и изыскано, без броскости.

Ее любимые цвета — все оттенки коричневого, от черного до палевого. Синий и зеленый не любила, даже путала их — зеленый называла синим. Пожалуй, зеленый цвет она просто не видела{24}, и старательно скрывала это.

Такой же была и ее обувь — обязательно кожаная, непременно качественная, которую можно носить годами, на среднем каблуке. Шаг у Прасковьи Яковлевны был легким, ногу она ставила ровно, поэтому обувь не искривлялась, не затаптывалась и не изнашивалась. Любой выход в люди был для Прасковьи Яковлевны праздником, поэтому она отдавала предпочтение модельной обуви классических образцов, за счет чего все время выглядела модной и современной. Шпильку не носила, выбирала каблук средней толщины, видя преимущество таких туфель в том, что они одновременно комфортные и красивые. В таких туфлях она выглядела стильно и женственно, а ее ножки не уставали, тем более что на работе она переобувалась.

Предпочтение Прасковья Яковлевна отдавала кофейным цветам. Такие туфли считались весенней и осенней обувью, их можно было носить сезон за сезоном, они были универсальны на межсезонье, и не выходили из моды. Правда, в летнее время, когда стояла жара и ноги от долгого хождения отекали, она надевала босоножки попроще, хотя все равно не ходила в шлепанцах.

Помнится, Борис Павлович побывал за границей и привез ей оттуда прекрасные кожаные босоножки — белые с красной отделкой. Ни у кого в селе такой красивой обуви не было, какую носила Прасковья Яковлевна!

В преклонные годы каблучки на ее обуви не исчезли, а стали ниже — но не ниже 3-4-х сантиметров.

К слову сказать, так же она относилась и к постели, которая всегда была у нее в идеальном состоянии. В течение одного-двух лет Прасковья Яковлевна собирала пух и перо и регулярно мыла и пересыпала подушки. Каждую из них она распарывала, высыпала на листы старое содержимое, перебирала, затем просеивала на специальном решете, освобождаясь от потертой и измельченной мелочи и пыли. Оставшееся помещала в марлевые мешки и мыла в воде с мылом, стирала. Дальше раскладывала на листы и высушивала на солнце. Затем добавляла туда пуха-пера и заново делала подушку. Количество пера для подушек брала на вес. Так она освежала за сезон все подушки.