Презумпция лжи

Историк М.М. Карпович, друг Б.А. Бахметева… выехал в США из России перед Февральской революцией и никогда больше на родину не возвращался. «Закупочная комиссия», в которой он работал, вышла в свое время из Военно-промышленного Комитета, и он был туда назначен секретарем. В одной из своих статей по русской истории он писал: «Русская революция 1917 г. означает период, слегка превышающий два года: от июня 1915 г. до начала ноября 1917 г.»

Тут уже нельзя, как в некоторых других случаях, по праву применить великодушное оправдание: ну, Берберова в 1970-х гг. ещё не могла знать то, что нам стало известно сегодня, и потому и написала так, как написала…

Про «революционную» роль крупных промышленников и финансистов, окружавших Муру — и русских, и иностранных — Нина Берберова знала, скорее всего намного лучше и больше, чем когда-либо будем знать мы. Но в контекст Муриной судьбы она именно эту их роль тем не менее не включила

НУ да ладно. Всё равно пора уже возвращаться к отношениям, которые могли существовать между Красиным и Мурой помимо бриллиантовой контрабанды или параллельно с ней.

Георгий Соломон рассказал вот такой эпизод. Приехали к нему в Ревель Красин и Ашберг. С предложением. Ашберг Соломону объяснил, что у него есть банк «Экономиакциебулагет», которым он владел на паях с его другом Брантингом.[119] Этот банк он, Ашберг, предлагал РСФСР «взять на себя», но таким образом, чтобы банк «номинально остался шведским частным акционерным предприятием». Aшберг, обращаясь к Соломону, выразился так:

…РСФСР вносит в дело, скажем, пять миллионов золотых рублей, не от своего имени, а якобы вы, как частное лицо, их вносите… Таким образом, имея в этом деле, примерно, около семидесяти пяти процентов акций, вы становитесь единственным директором, распорядителем банка…

Дальше Соломон, Красин и работавший тогда с Соломоном в Ревеле Литвинов, обсудили это предложение и придумали «проект», который был «утвержден в дальнейшем в сферах» (это всё выражения Соломона). Суть проекта состояла в том, что с согласия советского правительства Соломон брался за практическое осуществление дела следующим образом (курсив в цитате мой):

Советское правительство ассигнует (вернее, доверяет) мне лично пять миллионов золотых рублей. Для того, чтобы в глазах всего мира моё участие не вызывало подозрений, я с ведома советского правительства симулирую, что разойдясь с ним в корень и отряхнув прах от моих ног, я бежал от него в Швецию, где и устроился со своими (неизвестно, каким способом нажитыми) пятью миллионами в «Экономиакциобулагет»[120]… Иными словами, я должен был навсегда погубить     мою репутацию честного человека…

Помимо курсивом выделенной прямой аналогии с Муриной судьбой, меня в приведённой цитате больше всего привлекло вот что. Как выразился Соломон, они (Красин, Литвинов и он сам) собирались с ведома советского правительства» вводить мир в заблуждение. Вследствие чего у него в повествовании сразу чётко наметился очередной коварный советский происк. А ведь должен-то был Соломон по совести написать:

«По предложению шведского банкира и выступающего в качестве его делового партнёра шведского политика, ныне действующего премьер-министра их страны, чтобы в глазах всего мира моё участие не вызывало подозрений, я симулирую…» (с ведома советского правительства).