Презумпция виновности

"Итак, самый общий обзор позволяет вычленить восемь основных элементов революции Горбачева. Конечно, такое членение весьма условно, ибо эти элементы взаимосвязаны и взаимообусловлены, но все же такая классификация оправдана в том смысле, что она вырисовывает масштаб того пути, который прошла страна за эти шесть лет"…

Инга Сергеевна пробежала глазами написанное и упрекнула себя: "Ведь я упустила еще один элемент революции Горбачева: личный пример отношения к супруге!.. (а, следовательно, в определенном смысле модель поведения). Но и этого опять никто не понял… даже сами женщины", — с грустью заключила она и, закрыв папку, положила ее в ящик, где ей положено было лежать нетронутой до конца лета.

Глава 6. Свобода в необходимости

В субботу утром Инга Сергеевна и прилетевший накануне из командировки Александр Дмитриевич начали готовиться ко дню рождения Володи Холодкова, отмечать который на его даче было традицией их большой компании, связанной дружбой более двух десятилетий, в которой только они с мужем были из Академгородка. Остальные же были представителями научно-технической интеллигенции Новосибирска, и почти все прошли путь от простых инженеров до разного уровня руководителей промышленных предприятий. Фамилия Холодков была полным контрастом его теплому, открытому, голубоглазому, круглому лицу и дружелюбному, добродушному характеру. Володя был всеобщим любимцем и цементирующим стержнем компании, благодаря чему здесь каждая встреча хранила дух взаимной привязанности всех друг к другу и романтической молодости, несмотря на отягощенность заботами, наличием у большинства внуков, у некоторых излишнего веса и уже, увы, не стопроцентного здоровья. К приезду академгородковцев, которых обычно встречали дружной овацией с шутками и подковырками, стол был уже, как всегда, накрыт на веранде, и веселая, всеми любимая и очень похожая по характеру на именинника его жена Зина усаживала всех на привычные места. Хотя приличные продукты были в огромном дефиците, стол ломился от всевозможных яств, деликатесов и напитков. Как только все расселись, Степан Иванов сказал:

— Итак, по традиции, первый тост за именинника.

Он стукнул своим стаканом о стакан счастливо и смущенно улыбающегося Володи. После того как все чокнулись с именинником, за столом на мгновенье воцарилось молчание, нарушаемое звоном ножей и вилок по тарелкам. Гости уже вошли в азарт похвал, перемешанных с шутками и анекдотами, связанными с проблемами доставания деликатесов, плодов кулинарных талантов женщин семьи Холодкова, когда стуком ножа о бутылку привлек внимание к себе Виктор Панин.

— Ну что, ребятки! — сказал он настолько серьезно, насколько это было возможно в этой веселой, заряженной на смех обстановке, — через несколько дней грядет историческое событие. Мы с вами входим в историю. Нам первым в истории нашей России предстоит выбрать президента. На нас, между прочим, большая ответственность, и мы можем показать, кто и что мы есть. Я слышал, что в США есть такой клуб, члены которого обыгрывают между собой выборы президента. И, говорят, они редко ошибаются. А давайте и мы попробуем. Инга, ты у нас философ. А ну-ка начни. Мы же все технари одноклеточные, как ты любишь нас обзывать. И что же ты как обществовед думаешь, кого выберем, а?

— Так, — сказал, встав, Федя Кусков, — это вопрос очень серьезный, потому сначала нужно выпить. Я предлагаю выпить за то, чтобы мы в нашей игре не ошиблись!

Все дружно рассмеялись и выпили.

— Инга, не увиливай, что ты думаешь насчет президента и сохранения Союза? — повторил Панин, занюхивая хлебом водку.

— Вопрос, конечно, интересный, — сказала Инга, встав с рюмкой в руке, шутливо подражая известным юмористам. — Мне кажется, что все идеи Горбачева, связанные с перестройкой…

— А ты считаешь, что такие идеи у кого-то были? — спросил Сева Цирельников, оглядев всех, словно ища поддержки.

— Идеи, конечно, были, но они не были собраны в единую концепцию, — продолжала Инга, еще вся находясь во власти своих мыслей, связанных с подготовкой доклада о революции Горбачева. — Горбачев надеялся, что все силы консолидируются.

— Ну так это и так всем ясно, — сказал Панин. — Конечно, лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Конечно, хорошо бы утром проснуться в демократии, при полных магазинах и всеобщей любви. Но ведь это же пока невозможно, сопротивление неизбежно. Поэтому нужно поскорее ускорять процесс реформ — и все. А он же все тормозит своей нерешительностью. Нужно дать полную свободу предпринимательству…

— Витенька, — сказала Инга, — а что такое свобода? Кто ответит? Сейчас, как никогда, свобода для одних оборачивается несвободой для других. Вы посмотрите, что делается, например, в театрах. Вот появилась свобода, нет цензуры, заключай контракты, с кем хочешь. И что? Там уже почти до мордобития доходит. Доронина с Ефремовым уже, кажется, всерьез подрались.