Презумпция виновности

— Конечно, семинары были задуманы как метод идеологического воздействия на научную интеллигенцию, — сказала Инга Сергеевна, — но все же вопреки всему эти семинары стали своего рода духовной отдушиной. Во многих институтах именно эти семинары использовались как форма обсуждения насущных проблем на таком уровне остроты и откровенности, который в других условиях был бы невозможен. И эти семинары формировали общественное сознание интеллигенции и сыграли, может, немалую роль в подготовке мышления к необходимости перестройки. Я была как-то в президиуме Сибирского отделения Академии медицинских наук на семинаре, посвященном коренным народностям Севера. Так знаете, что я вам скажу? Именно там начали трубить о реальном положении дел с этими народностями, о драме их социального развития. И вообще именно на этих семинарах медики забили тревогу по поводу данных о состоянии здоровья населения Сибири, о детской смертности. А семинары, которые проводили Заславская, Аганбегян? Совет философских семинаров президиума Академии наук в Москве возглавлял, как вы, очевидно, знаете, академик Юрий Анатольевич Овчинников, к сожалению, покойный. Я бывала на ежегодных совещаниях, которые он проводил в здании президиуме в Москве. Одно из них было посвящено проблеме переброски сибирских рек. Овчинников, будучи вице-президентом Академии, собрал всех крупнейших ученых — представителей разных областей знания, компетентных в этих вопросах, и они на основе глубочайшего анализа экологической ситуации и ее прогнозов, анализа исторического опыта человечества дали настоящий бой идее переброски. И это было в рамках философских семинаров. И я бы вам могла привести еще много примеров… А какие семинары и конференции проводились Советом философских проблем медицины, возглавляемом директором Института Вишневского, академиком Михаилом Ильичом Кузиным — известным хирургом, замечательным образованнейшим человеком. Мне пришлось как-то участвовать в таких семинарах, посвященных феномену Кашпировского и методам Бутейко. Там собирались все ведущие ученые, академики и, как юные студенты, спорили, чтобы дойти до истины. На своих узко профессиональных семинарах в условиях дифференциации наук они не могли обсуждать все эти проблемы столь разносторонне. Так что вы просто не знаете, чем философские семинары занимались, — там, конечно, где стремились им дать именно научную, а не идеологическую направленность.

— А чего им было не философствовать, если за все это платило государство и им не нужно было думать, где достать деньги, не нужно было сидеть ночами над грантами, чтобы иметь финансирование на исследования.

— Но это уже другая проблема. Я сейчас просто говорила о семинарах как таковых.

— О, да! Бесспорно, — перебил Платонов. — Не оттуда ли корифей Царегородцев — главный партийный философ нашей медицины — написал статью о "болезнях цивилизации"? Он там договорился до того…

— Ну что мы будем в Америке говорить о философских семинарах. Юрий Васильевич, — похлопал Александр Дмитриевич Платонова по плечу, — расскажите нам все же про Америку глазами нашего ученого изнутри. Какой она вам видится?

— Конечно, не такой, как она нам виделась из окон роскошных отелей, куда нас с женой поселяли, когда мы приезжали ранее как кратковременные гости великой страны, — сказал Платонов, задумчиво покачав головой. — Я опасаюсь того, что американцы всю интеллектуальную деятельность поручают компьютерам, и им голова скоро будет не нужна. Тогда умственная деятельность атрофируется… А вообще я считаю, что это общество движется к упадку.

— Это вы всерьез? — спросил с иронией Игорь. — Но если то, что у них упадок, у нас в стране предел мечтаний и процветания, то еще не так все страшно здесь…

— А вы, молодой человек, не шутите, — сказал Платонов. − Сейчас в Америке появляется все большее число людей, которые не хотят напряженно трудиться. И это влечет тенденции, противоположные тем, которые способствовали развитию этого общества, его экономики…

Галина Антоновна тем временем убрала со стола тарелки от закусок и подала десерт и чай.