Презумпция виновности

— В принципе, они хотели это сделать в одночасье. Но осуществить это было не так просто, потому что еще дышали в Анаукс инерционные процессы жизни в условиях свободы.

В кадре собеседники исчезают, и вместо них появляется снова прерванный сюжет с более молодым Бурштейном, который продолжает свой рассказ:

— Нельзя сказать, — говорит Анатолий, — что мы не предчувствовали перемен к худшему. "Интеграл" был социальным барометром той интеллигентной среды, которая нас окружала, и задолго до всех событий он беспристрастно свидетельствовал: она не созрела для организованного протеста, тем более для сопротивления.

На смену этому сюжету снова замелькали прежние кадры документальной киноленты с Бурштейном.

— А через месяц, — говорит он, закончив комментарий к статье Мейсака, — случится история с "подписантами". То есть люди подписывали письма протеста против неоправданных политических процессов, начавшихся в этом и прошлом году. В шестьдесят седьмом они прозвучали по "Голосу Америки", по Би-би-си. Таким образом, представлялось, что они писали в сущности не в Верховный суд, не в ЦК партии, а прямо за кордон, хотя это бессмыслица, понимаете. Потом документально было установлено, что это неправда. Но это были превентивные процессы, это была артподготовка перед входом войск в Чехословакию. Интеллигенцию спровоцировали по существу на выступление преждевременное, затем прозвучал удар хлыста, и она быстро разбежалась по домам…

Ром и Леафар снова продолжают свою беседу.

— В принципе, они, конечно, хотели факел свободы и демократии, зажженный Анаукс, загасить навсегда. И, учитывая специфику этой республики, о которой мы с тобой поведем разговор ниже, им удавалось охватить немалое число анауксиев отступничеством, ибо, как выяснилось, они для организованного противостояния не успели созреть, даже в таких уникальных условиях, каким была Анаукс. Но все же огоньки этого факела в разное время в разном количестве продолжали светиться как в Анаукс, так и за ее пределами. И хоть они не всегда были так ярки, как хотелось, хоть они приглушались "абажурами", но все же они светились не угасая.

Скамейка с собеседниками исчезает, и на экране появляется Александр Дольский за тем же столом с чайными приборами.

— Этот фестиваль, — говорит он, — дал сразу такую реакцию обратную, потому что стало ясно, что если они это не задушат в зародыше, то это просто может быть очень опасно для этих воров, которые там сидели наверху: Брежнев и иже с ними там — все эти преступники. Так что… Ну им удалось… — опустив грустно голову, говорит Дольский. — Тогда им удалось… Но не совсем, — он лукаво рассмеялся, — они нас не убили все-таки…

А затем на смену Дольскому в кадре снова появляются супруги Безносовы за тем же столом и в окружении тех же нескольких собеседников:

— Филиал "Интеграла" у нас находится теперь, — говорит Гера.

— Архив, филиал, друзья, — дополняет Светлана Павловна.

— Мы считаем, что он как бы продолжает в каком-то смысле жить, "Интеграл", понимаете, — говорит Гера, улыбаясь своей застенчивой детской улыбкой.

Квартира Безносовых с экрана исчезает, и вновь предстают Ром и Леафар.

— Да, милый друг, — говорит Леафар, — ты поведал мне и радостную, и в то же время весьма печальную историю. Радостную тем, что это все же было, что оно родилось, что оно стало прецедентом. Печальную — потому, что ты говоришь об этом в прошедшем времени…

— В том-то и дело, мой друг, — говорит Ром, — в том-то и дело. А теперь давай проанализируем, почему начали расходиться пути-дорожки того, как была задумана Анаукс, и того что с ней происходило в реальности. Я уже говорил, что Держава, в состав которой входила Анаукс, пребывала в состоянии стагнации. Это определяло все большие ограничения во всем: в финансировании науки, в условиях жизнеобеспечения людей. Со временем стала все более проявляться дифференциация среди анауксиев. Те из них, кто не проявляли успехов в науке, будь они в другом месте, ушли бы из этих Лабораторий и стали бы пытаться достичь успехов на других поприщах. В Анаукс же у них не было никакого выбора. И они вынуждены были оставаться в Лабораториях.

— А почему бы им в таком случае вообще не покинуть Анаукс? — спросил Леафар. — Ведь если эта республика создана для науки, а некто, например, в науках не оправдал надежд своих и окружающих, то поезжай туда, где есть возможность выбора…