Презумпция виновности

— Пусть смеется всякий, кто хочет, но я не могу жить так, как твои ученые мужи и дамы. Посмотрим через несколько лет, какими великими открытиями ваши научные "леди" потрясут мир. А я — просто мещанка, обычная мещанка, которая хочет, чтобы дома было уютно и красиво. Если им это не нравится, пусть не приходят. Я уже и так устала от их высокомерных реплик.

— Ты всех ненавидишь, и они это вскоре поймут.

— Я их ненавижу?! Да как ты можешь так говорить. Я же настроилась на самую искреннюю любовь к ним. Сколько я потратила сил на эти вечеринки, которые устраиваю уже в который раз, чтобы только расположить их. Правда, что-то мне все же удалось. Все твои коллеги сильного пола с нескрываемым удовольствием приходят именно к нам на "чашку чая" и не скрывают того, что им нравится этот "мещанский уют". Но научные дамы это воспринимают как личное оскорбление. А ты стыдишься того, что твоя жена занимается такими пустяками, в то время как они трудятся на поприще науки. И это потому, что ты не считаешь домашнюю работу трудом. Но что бы ни было, я только начала наводить красоту в доме. Если я имею свою квартиру, я буду делать все так, как мне нравится, а не им. У них квартиры не место для отдыха и расслабления, а пункт передышки между работой и очередным походом. Я не желаю так жить. Я лучше не куплю себе туфли, но завтра же пойду и куплю то, что присмотрела для дома. Ну ладно. Мне нужно укладывать спать Анютку, уже поздно. Ужин на столе.

Муж и жена, не глядя друг на друга, разошлись — она в детскую комнату, а он в кухню. Анюта сидела на расстеленной на полу шерстяной шали и играла в кубики. Инга, подавленная незаслуженными упреками мужа, автоматически выполнив необходимый дочке туалет, уложила ее в постель.

— Ну, теперь спи, лапонька, — нежно произнесла она, поправляя одеяльце и наклонившись, чтобы поцеловать дитя в щеку. Ей показалось, что от ребенка несет жаром. Она быстро поставила ей под мышку градусник. Температура была повышенной. − Саша, — громко позвала она. Саша немедленно появился в дверях детской. — Саша, у Анютки температура. По-видимому, очередная простуда. Завтра вызовем врача, и я думаю, что в садик она опять не будет ходить несколько дней.

Сказав это, она быстро дала ребенку жаропонижающее, напоила малиновым теплым чаем, приговаривая: "Вот мы сейчас поспим, а утром проснемся здоровенькие". Ребенок, уставший от позднего для него времени и повышенной температуры, мгновенно заснул.

— Пойдем, не будем ей мешать спать, — сказала Инга, выйдя из детской и оставив дверь открытой, чтобы услышать, если ребенок проснется. Они прошли в кухню, где на столе стоял недоеденный мужем остывший ужин. — Сашенька, — сказала она ласково, словно забыв о перебранке на тему "мещанства", — мне нужно завтра на работе быть обязательно. Я не могу так часто оставаться дома. Я все-таки единственный юрисконсульт там, и, когда меня нет на месте, это всеми ощущается. Они меня ценят, хорошо относятся и пытаются идти навстречу, понимая, что я теперь живу так далеко. Но ведь работа есть работа, и никто не может за меня пойти в суд и арбитраж, никто не может за юриста подписывать договоры и прочее. Я чувствую, что растет раздражение. Завтра я должна поехать…

— Но я ничего не могу сделать. Я должен быть в институте.

— Но почему? Ведь у вас же супруги, как правило, в таких случаях работают по очереди. Мне Мария говорила, что у вас нет проблем, когда нужно посидеть дома с больным ребенком. У всех дети, и не по одному, и никто не испытывает таких проблем, как я. И ты бы мог иногда в таких случаях приходить в институт во вторую, так сказать, смену.

— Неужели ты не понимаешь разницу. Ты говоришь о ситуации, когда муж и жена оба занимаются наукой и работают в одном институте, либо в разных инстиутах, но здесь в Академгородке, где существуеть во всех инстиутах эта традиция-работать по-очереди, когда кто-то из супругов должен сидепть с ребенком. Поэтому если утром приходит жена, то все знают, что муж, хоть и дома, но занимается наукой, и наоборот. А у нас же совсем иная ситуация.

— А почему же тебе не поверят, что ты занимаешься наукой, когда ты сидишь дома?

— Но почему я должен красть свое научное время?! Ты мать, и тебя никто не имеет права упрекнуть, если ты сидишь дома по болезни ребенка. Тебе платят по больничному, значит, это все законно.

— Мне платят по больничному всего за три дня. А я по неделе сижу дома, да еще почти каждые два месяца.

— Я ничего не могу добавить. Когда я дома с ребенком, я не могу сосредоточиться и ничего не могу сделать. В конце концов, от моей карьеры зависит наше благополучие.

— Может, ты и прав, но я тоже еще не поставила точку на своей карьере. Хорошо, я останусь завтра дома, но если мне предложат уволиться, посмотрим, как мы заживем на твои сто пять рэ.

— Не сто пять, а сто тридцать пять рэ. С завтрашнего дня мне уже будут начислять зарплату на тридцать рублей больше. И к тому же я звонил в ВАК, и меня вроде бы утвердили. Так что через несколько месяцев я буду, возможно, получать сто семьдесят пять рублей!