Презумпция виновности

— Я с мужем и дочкой. У мужа все нормально. Мужа сюда пригласили, и он счастлив своей наукой.

— Это понятно! — сказал Вадим, ставя на электроплиту темно-синий эмалированный чайник.

— Но все дело в том, что я не могу найти работу, — продолжала Инга. — Я юрист и мечтала о карьере прокурора или судьи. Оптовая база, где я сейчас работаю юрисконсультом, для меня только переходный этап. Поскольку нередко приходится представлять интересы базы в суде и арбитраже, меня уже понемногу в городе узнает юридическая общественность. К тому же я посещаю городской семинар юрисконсультов. Ведь не секрет, что в правоохранительные органы с улицы никого не берут. Нужно, чтобы тебя знали. И меня уже начали узнавать. Но вот мы переехали в Академгородок. Здесь юристы никому не нужны, а юрфака, где бы можно было преподавать или учиться в аспирантуре, тоже нет. Для местных правоохранительных органов я никто, да и там все укомплектовано, как я узнала. Так что мне по специальности ничего не светит. Вот сегодня предложили место в отделе кадров института Гидродинамики. Но я не хочу, я ненавижу это. Если б вы знали, какую карьеру мне сулили, когда я работала в Одессе. И сейчас идти в отдел кадров — это как самоубийство. Я туда ни за что не пойду, хотя муж советует. Он меня жалеет. Ведь я каждый день мотаюсь в город. Прошедшую зиму я еле отмучилась, а уже на носу новая зима, и мне страшно. Но клерком, канцелярской крысой я не стану ни за что.

Вадим, сказал решительно:

— И не надо! Человек должен стремиться раскрывать весь свой творческий потенциал. Зарывать его преступно как по отношению к самому себе, так и по отношению к человечеству в целом. А вдруг, например, вы в себе убьете такого юриста, как Кони? — Вадим улыбнулся. — Так что я вас понимаю, и я на вашей стороне. К тому же, может, смогу чем-то помочь. Я, к сожалению, ничего не могу сделать для вас на поприще юриспруденции. У нас, с легкой руки Никиты Сергеевича, юристов вообще не очень жалуют. Он ведь сказал. Что у нас слишком много юристов развелось, а они нам не нудны. Посокльку скоро будем жить по "Моральному Кодексу Строителей Коммунизма". — Вадим рассмеялся. — И вот Вы попали в число не нужных. У моего дяди, юриста, история очень похожая. А в Городке, конечно, Вам на этом поприще творчески процветать врядли удасться, — Вадим сказал игриво, чтобы облегчить восприятие драматической ситуции. Затем, словно что-то вспомнив добавил: знаете что, я думаю, что смогу вовлечь вас в очень интересное дело, которое компенсирует ваши моральные потери сполна.

Вадим решительно встал и пошел в комнату, одна стенка котрой был полностью заставлена стеллажами книг. Там он достал несколько книжек разной толщины и скрепленные скрепками листки журнальных статей. Он снова сел за стол напротив гостьи и сказал, вручая ей принесенное:

— Вот почитайте эти книжки. Здесь вы узнаете о социологических исследованиях, которые проводятся в Академгородке. Может, вас это заинтересует и вы примкнете к нам, социологам. Сейчас социология объединяет вокруг себя специалистов из разных областей знаний. У нас ведь социологические исследования с тридцатых годов не проводились. Социологии как таковой просто не было. Вот мы, пользуясь свободой, дарованной тем же Никитой Сергеевичем и еще пока не отмененной, пытаемся реанимировать социологию и развивать. Прочитайте это и, если вам будет интересно и появятся идеи, сразу дайте знать.

Инга взяла эти книжки, боясь проронить слово, чтобы не обнаружить перед столь образованным человеком, что она толком и не знает, что такое социология. Согласно той информации, которая сохранилась в памяти из университетских лекций, социология — это учение об общих законах развития общества, что для советской науки означает "исторический материализм". А Вадим говорит о чем-то совершенно ином: о развитии этой науки в стране, о социологических исследованиях, об анкетных опросах.

Большое спасибо, я непременно все прочитаю. Это так новово все для меня. А сейчас, я думаю, мне пора, я итак у Вас столько времени заняла- сказала она, встав из-за стола.

Ну что ж будем считать наше знакомство человеческое и творческое с остоялосью Надесюь, что будем дружить и сотрудничать.

x x x

— Инга, ну зачем ты опять развесила эти картинки, постелила эти салфеточки. Кому нужен этот коврик? — сказал с порога нервозно Саша, придя с работы.

— Но я люблю уют. Этот коврик я купила в кредит. Ты же сам справку оформлял. Я бегала столько времени отмечаться в очереди. Сейчас они появились в магазине. Он стоит восемьдесят рублей. Мы будем платить всего по пять рублей в месяц полтора года. Зато как стало уютно.

— Но здесь это не принято. Здесь это называется "мещанством", понимаешь? Здесь это высмеивается. И я не хочу, чтобы над нами смеялись.