Презумпция виновности

Инга сидела на табуретке с опущенной головой, и ее длинные мокрые волосы спускались почти до пола. Мама, вытерев их полотенцем, стала втирать в них керосин. Девочка каждый раз тихо вскрикивала от боли, когда затягивался волос.

— Ничего, ничего, потерпи, — говорила мама с нежностью, — вот через неделю в школу и, когда будет медосмотр, у тебя не найдут ни одной гнидки. Ты ведь уже будешь семиклассницей. А помнишь, как в прошлом году у вас одну девочку остригли. А твои волосы — это богатство. Мы их будем беречь. Вот благодаря керосину у тебя ни разу не нашли ничего в голове. Помнишь, как ты мечтала иметь длинные косы, когда тебя обрили во время фурункулеза? Ты все лето напяливала на себя какие-то шапки, к которым привязывала веревки и болтала головой, словно у тебя длинные косы. Вот тебе награда за то, что ты хорошая девочка, за то, что ты хорошо учишься, — у тебя такие роскошные волосы, и их нужно беречь.

— Да, я знаю. Но такой ужасный запах.

— Ну, во-первых, не у тебя одной такой запах, а во-вторых, все знают, даже учителя, что так нужно делать, иначе заведутся вши, а ты у нас чистюля.

— Левка будет опять смеяться на весь двор.

— А на Левку ты вообще не обращай внимания, у него, кроме голубятни, ничего в голове нет.

— Да, мамочка, я вообще его обхожу стороной после того, как такое… случилось с Майкой из-за него. Ведь она действительно хотела умереть.

— Если б она была хорошая девочка, она бы не пошла с ним в подвал… Я всегда удивлялась, что мама не запрещала ей допоздна гулять на улице с мальчишками.

— Я часто видела, когда шла в уборную вечером, что они целовались под деревом.

— Вот Майя и доцеловалась. Теперь ни один хороший мальчик с ней дружить не будет и не женится никогда.

— А Левка?

— Да Левка еще сопляк. Ему еще армию отслужить. Но что нам о них говорить. — Мама подняла водопад струящихся волос и, наклонившись, поцеловала дочку в лоб. — Ты у нас совсем другая. Ты не будешь целоваться с мальчишками под деревом. Всему свое время, и когда ты кончишь школу, поступишь в институт, твой принц появится. Он приплывет на белом корабле, а мы будем стоять на берегу моря и его встречать.

x x x

Море в этот день было веселым и словно баловалось с людьми своими поющими волнами. Солнце, как, будто играя с отдыхающими в прятки, то заходило за тучки, то вновь выглядывало.

— Дети, вы уже час в воде. Вы же простудитесь, — кричала мама, стоя на песке у самой воды.

— Ну, мамочка, ведь жара, ничего не случится! Это последний папин выходной перед началом школы, — крикнула Инга и тут же с сестрой Мирой погрузилась в воду, которая, как им казалось, была особенно ласковой в конце лета.

Это был их любимый летний день — понедельник, когда у папы был выходной, и он не ходил на хлебозавод, где ему было тяжело работать из-за ранения в ногу, которое давало о себе знать. С первых дней возвращения в Одессу после войны было решено, что мама работать не будет, во-первых, потому что у нее были больные почки, а во-вторых, чтобы следить за девочками, дабы не отдать их на произвол улицы. Именно потому, что мама не работала, она могла шить, каждый день ходить на Привоз, выискивая там все самое дешевое, чтобы кормить и как-то одевать семью и чтобы девочки были "не хуже" других. Летом они не имели возможности снимать дачу, а в пионерские лагеря детей не отправляли, боясь, что девочкам они ничего хорошего дать не могут. Поэтому почти все каникулы они проводили во дворе, лишь изредка отправляясь на пляж, когда мама выбирала для этого время и когда у нее были силы. Мира, завершив образование восьмью классами, уже работала на трикотажной фабрике, а Ингу без взрослых мама на море не отпускала.

Поэтому в папин выходной родители старались устроить детям праздник. Мира даже договаривалась на работе, чтобы по понедельникам при возможности и ей позволяли брать выходной в счет отпуска либо с последующей отработкой. Обычно накануне, в воскресенье, мама целый день готовила провиант, набивая им большую хозяйственную сумку и авоськи. В понедельник утром папа, вопреки маминым увещеваниям, что у них нет денег разъезжать на такси, выходил за ворота и умелым жестом останавливал машину. "Без необходимого прожить можно, а без не необходимого нельзя", — повторял он изречение, не зная, кому оно принадлежало. Женщины усаживались на заднее сиденье, а сам отец разваливался на переднем и, выставив локоть в открытое окно, с достоинством говорил водителю:

— В Аркадию.

Когда в другие редкие дни девочки выбирались на пляж с мамой или с Мириными друзьями и тряслись, зажатые потными телами пассажиров во всегда переполненном пятом трамвае, они знали, что наступит понедельник, когда папа подарит им этот кусочек красивой жизни.

— Инга, привет, — раздался вдруг голос неожиданно появившейся подружки.

— Привет, Нонка, — сказала Инга, подпрыгивая вместе с волной.

— Ну вот, лето кончилось. Через семь дней в школу. Я слышала, — засмеялась Нонна кокетливо, — что у нас появятся новые учителя-мужчины по основным предметам.

— Да-да. Я тоже слышала.