Презумпция виновности

Саша и Борис по-прежнему одолевали Ингу попытками завоевать ее сердце. Она же хоть изредка и удостаивала их согласием пойти в кино или театр, но ни разу ничем не подавала им повода надеяться, что это более чем дружеское отношение с ее стороны. Она хорошо относилась к этим парням, ценила их стремление к знаниям, но они не были героями ее романа. Ее героем должен был быть тот, кто хоть дальним отголоском будет вызывать у нее такой восторг и преклонение, который она испытывала к Макару Ивановичу…

Был конец весны. Сдав последний экзамен летней сессии за второй курс, Инга шла домой и у ворот увидела Сашу. Он выглядел торжественным и взволнованным.

— Привет, Саша, — сказала Инга весело.

— Инга, если ты не возражаешь, пройдем в парк Ильича, немного погуляем.

— Не возражаю, — сказала она игриво.

Как только они оказались в парке, Саша остановился и сказал, заикаясь от волнения:

— Инга, я распределился в Новосибирск. Там голова кружится от перспектив… Там новая жизнь. Мне обещают жилье…

— Ну что ж, я рада за тебя, — сказала Инга.

— Но, Инга, — он подошел к ней и взял за плечи, — Инга, я хочу тебе предложить поехать со мной!

Инга резко отстранилась и жестко сказала:

— Саша, я тебя не люблю, понимаешь? Я тебя уважаю как друга, как человека, но этого недостаточно, чтобы стать твоей женой. Поезжай, в Сибирь сейчас устремляется самая лучшая молодежь. Ты там встретишь самую замечательную девушку…

— Но, Инга, — сказал Саша, волнуясь, — я тебя люблю больше всего на свете. Я сделаю все, чтобы ты меня полюбила.

— Но, Сашенька, извини, мне ничего от тебя не нужно. Мы можем остаться только друзьями. Да, кстати, там же где-то недалеко Лина живет. Вот приеду к ней в гости и встретимся, может, ты уже женишься и я подружусь с твоей женой. Желаю тебе всего доброго.

Инга быстро поцеловала его в лоб и повернула к выходу из парка. Она пришла домой, и мама ей вручила записку от Нонны, в которой та сообщала, что решила дать согласие на предложение Марата и просит Ингу зайти к ней. На следующий день после работы Инга была у подруги.

— Инга, все. Я больше не могу. Я хочу уйти отсюда хоть куда. Из всех, кто за мной бегает, только Марат может меня увезти отсюда. Папу своего я видеть не могу. Он еле выдержал год после смерти мамы, и у него уже другая женщина. Я его видела несколько раз с ней, хотя он не знает об этом. Если б я могла уехать куда-то. Но куда! Ты же получаешь письма от Лины. Там очень холодно. А холод я не выношу. Да и куда ехать. Лина с мужем. Жаль, конечно, что она сразу родила. Теперь, когда она выучится? Но это ее дело. А мне что. Я не могу сказать, что люблю Марата, но неприязни и раздражения он не вызывает. Он сказал, что сделает для меня все, что я захочу. В общем, короче: мы подали документы. Свадьбу я никакую устраивать не буду, конечно. Какая свадьба без мамы. Но мы поедем в круиз по Крымско-Кавказскому побережью. Так что наше бракосочетание мы отметим только с тобой в ресторане "Украина", ладно?

— Тебе виднее, — сказала Инга, поцеловала подругу и подумала с грустью, что у них все меньше и меньше остается общего.

x x x

С собрания комсомольцев суда, прокуратуры и милиции Инга шла как на крыльях. Когда ее кандидатуру выдвинули делегатом отчетно-выборной районной комсомольской конференции, она впервые увидела, сколь дружелюбно и уважительно к ней относятся окружающие ее по работе люди. Она шла домой с каким-то обостренным чувством долга перед ними и желанием сделать что-то очень значительное, чтобы оправдать этот аванс. Дома никого не было. До начала занятий в университете еще оставалось четыре часа, и Инга решила подготовиться к семинару по политэкономии. Как только она разложила на столе книги и конспекты, в дверь кто-то постучал и, не дождавшись приглашения войти, на пороге появилась тетя Ася. Сразу бросалось в глаза, что она осунулась и выглядит несчастной.

— Инга, извини, — начала соседка жалобным голосом, — я тогда вела себя не очень хорошо… Но что вспоминать старое. Сейчас ты — большой человек, скоро будешь прокурором. И вот у меня к тебе дело.

— Какое еще дело? — насторожилась Инга, испытывая неприязнь к соседке, с которой она с тех пор, как та зазвала ее к себе домой с оскорбительным предложением, никогда не здоровалась и вообще обходила стороной.

— Понимаешь, — тетя Ася заплакала, — моего Алика посадили. И его дело находится у вас в прокуратуре. Инга, — взмолилась соседка, — сделай что-нибудь. Я не пожалею никаких денег…

— Я прошу вас немедленно выйти, — сказала Инга громко, жестко. Соседка с нескрываемой ненавистью посмотрела на Ингу и, приближаясь к двери, затараторила:

— Ах ты антисемитка вонючая. Ах ты гадина жестокая. Вы посмотрите на нее, что она строит из себя, эта нищенка! Тоже мне, "Из Ивана в паны".

— Прошу вас немедленно выйти, — повторила Инга холодным голосом.

— Да кому ты нужна, — продолжала ругаться соседка, выйдя за дверь, — да мне противно лишнюю минуту быть в этом темном сарае! Она еще меня выгоняет, эта дрянь. Да чтоб ты не знала, что такое быть матерью, жестокая, гадина…

x x x