Презумпция виновности. Часть 2. Свой среди чужих, чужой среди своих. Россия. Наши дни III

В последних числах августа ночью в медсанчасть доставили на носилках суицидника. Фамилия его была Якубович, а погоняло – Царь. Его нашли за баней в петле. И то ли веревка была гнилой, то ли узел был смастерен неверно, но он сорвался, не успев откинуться. Принесли его в бессознательном состоянии, и пришел он в себя только утром. Выяснилось, что это наркоман со стажем, в колонии продолжил баловаться гашишем, а так как денег не было, то брал наркоту в долг у барыги. Когда пришел срок расплачиваться, чтобы не быть объявленным фуфлыжником, решил свести счеты с жизнью. Так как его попытка обернулась полным фиаско, то перед оперчастью встал неотложный вопрос о его дальнейшей судьбе. Сразу после утренней проверки заявился оперативник, который попытался разузнать у Царя причину его поступка и склонить к переводу в блок штрафного изолятора – безопасное место до конца срока – или на семерку, чтобы подлечиться от наркозависимости. Якубович разговаривать с опером напрочь отказался.

– Вот что мне с ним делать? – сетовал капитан. – Его же на нож поставят, как только он из больнички выйдет! Или, в лучшем для него случае, в обиженку загонят. Тогда он уже точно вздернется.

– Давайте я с ним попробую поговорить? – предложил свои услуги Гриша.

– А ты тот самый фээсбэшник-мошенник? – с прищуром спросил опер, обдумывая предложение Тополева.

– Куда его лучше склонять, на БМ или на семерку? – переспросил Григорий.

– Конечно, лучше на семерку! – встрепенулся оперативник. – С глаз долой! Пусть у них там голова болит по его поводу.

– Что от него требуется в случае согласия?

– Пусть заяву напишет о переводе. – Опер залез в кожаный планшет и достал несколько листов бумаги и ручку. – Вот тебе образец заявления и чистые листы. Постарайся, а?

Гриша зашел в палату и сел рядом с Якубовичем на стул. Тот приподнялся на кровати и улыбнулся вошедшему. Еще до прихода сотрудника администрации они успели пообщаться, и Царь, малообразованный человек средних лет, сильно зауважал умного и начитанного Григория. Поэтому любой информации из его уст он доверял полностью и безоговорочно.

– Иван, – начал Тополев, обращаясь к Якубовичу, – я сейчас прошу тебя об одном: быть со мной предельно честным. А я в свою очередь обещаю тебе свою помощь и открытость. Согласен?

– Да, – как завороженный, ответил он.

– Сколько ты остался должен барыге? – начал издалека Гриша.

– Пятьдесят тысяч, – не задумываясь, ответил Царь.

– Это за наркотики или еще за что?

– Нет, за гашиш! Я не игровой.

– А как тебе вдруг в долг согласились продать-то? Ты вроде не мошенник или взяточник, у которого могут быть бабки.

– Сначала дали дури в долг на тысячу. Это всем так дают. Потом барыга уговорил и увеличил лимит до пятерки. Потом увидели, как мне дачка24 богатая от мамки пришла, и сделали лимит в десятку, который я быстро употребил. А потом дали телефон и сказали, матери позвонить и попросить, чтобы полтинник перевела им на киви-кошелек. Мама согласилась и обещала через неделю прислать. Мне под ее обещание еще дали дури и даже герыч по вене пустили. А через неделю мама сказала, что ей кредит в банке не одобрили и все родственники отказали дать в долг. Вот тогда я и решился повеситься.

– Грустно это все, Ваня! Очень грустно! – подвел итог сказанному Тополев. – Я так понимаю, денег, чтобы отдать блатным, у тебя нет и не предвидится?

– Я поищу. Мне нужна связь. Я позвоню корешам на свободе, девушке своей бывшей… – заныл Якубович.

– Брось! – твердым и безжалостным голосом прервал его Гриша. – Кого ты обманываешь? Себя? Ты думаешь, что твои друзья-наркоманы скинутся тебе и соберут полтинник? Да у них самих на дозу нет! А твоя, как ты говоришь, бывшая девушка захочет тебе помогать? Да она перекрестилась, когда от тебя ушла! А еще больше – когда тебя посадили. Никто тебе не поможет! Только я. А потом мы с тобой давали друг-другу слово говорить только правду. Согласен со мной?

– Согласен, – недолго подумав, грустно ответил Иван.

– Так раз согласен, то теперь слушай меня! У тебя есть два варианта развития событий. Первый: ты выходишь из медсанчасти в лагерь, и тебя объявляют фуфлогоном, ставят раком и трахают по очереди во все дырки, а затем загоняют в обиженку, и ты будешь мыть сортиры и по первому зову бежать отсасывать любому, кто этого захочет. – Якубович с отвращением скривился и опустил вниз глаза. – Более того, – продолжил нагнетать Гриша, – они будут продолжать названивать твоей маме с угрозами, присылать твои фотографии в унизительных ракурсах и позах, и она найдет деньги и отдаст им, чтобы только не мучали ее ребенка. Но, как ты сам понимаешь, сумма будет уже в два, а то и в три раза больше, чем сейчас. Либо мать не выдержит твоего позора и умрет от инфаркта.

– Нет! – почти выкрикнул Якубович. – Не надо!