При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века

Наконец, еще одним государем, прозвища которого стоит рассмотреть в данной работе, является французский король Людовик XI. В отношении него бургундские авторы не скупятся на нелицеприятные эпитеты и прозвища. Это и Антихрист, и человек-зверь, человек-не человек, лис, сирена, наконец, вселенский паук. Тем не менее бургундская позиция не всегда была столь однозначной. Поначалу, как казалось, ничто в лице дофина, будущего Людовика XI, бежавшего от отца ко двору Филиппа Доброго, не угрожало Бургундскому дому. Напротив, с ним связывали большие надежды на восстановление влияния герцогов Бургундских в королевстве и при дворе. Однако Карл VII, хорошо зная сына, отметил, что Филипп

Добрый «кормит лису, которая съест его кур»[450]. Эти слова оказались пророческими. Став королем, Людовик начал проводить политику в духе своего отца, которая в конечном итоге привела к ухудшению отношений с Бургундским государством. Действия короля сразу же были восприняты при бургундском дворе как неблагодарность за предоставленную помощь во время ссоры с отцом[451]. Он, обращается Шатлен к Карлу Смелому, тебе «воздал злом за добро, ненавистью за любовь, угрозой за службу»[452]. Бургундская сторона пыталась открыто использовать аргумент поддержки дофина в трудную минуту для достижения своих целей и в качестве средства для поддержания своего особого статуса. В ответ на попытку короля взимать налоги с Бургундии послы герцога не преминули напомнить об этом. Жак дю Клерк передает нам диалог короля и посланника Филиппа Доброго Антуана де Круа. «Что это за человек, герцог Бургундский: он что, другой или сделан из другого материала, чем остальные принцы и сеньоры королевства и других государств?» – спрашивает король. На что Антуан де Круа ответил: Филипп Добрый – единственный принц королевства, который осмелился поддержать дофина в трудную минуту[453]. Разумеется, последовала негативная реакция Людовика XI. В знаменитой речи 1473 г. канцлер Гийом Югоне также уподобляет короля лису (regnart), который действует хитростью и обманом, не желая открыто сразиться с противником. В частности, канцлер возлагает на него вину за ссору Филиппа Доброго с сыном[454]. Другое прозвище, данное Людовику XI – «вселенский паук» – также является изобретением бургундских авторов. Жан Молине в поэме, написанной в 1467 г., вкладывает в уста герцога фразу о том, что он победил вселенского паука («ау combatu luniversel araigne»)[455].

Сравнение короля с пауком или лисом вполне оправдано в том контексте, в котором его представляют бургундские хронисты. Он постоянно интригует при бургундском дворе, провоцирует различные споры между слугами герцога и его сыном, стремится ухудшить и без того сложные на тот момент отношения Филиппа Доброго и Карла Шароле[456]. Впрочем, де Ла Марш написал эти строки уже в конце 1480-х – начале 1490-х гг. Шатлен же, описывая пребывание дофина при дворе герцога, напротив, сначала сочувствует ему, пытающемуся примирить отца с сыном, указывая на его нежелание предстать в глазах современников в качестве «человека раздора, который притягивает неприятности и проклятия туда, куда он приходит»[457]. Однако вскоре ситуация изменилась. Интриги Людовика, его попытка заполучить верных слуг при бургундском дворе, его отношение к отцу наконец заставляют Шатлена увидеть в нём совершенно другого человека. Хронист признает противоестественным публичное проявление радости дофином по поводу ухудшения здоровья Карла VII, его надежду на скорую смерть короля[458]. В связи с этим сюжетом следует сказать, что бургундские историки были поставлены в весьма сложное положение, ибо разразившийся конфликт их герцога с сыном был во многом похож на ссору дофина и короля. Разумеется, их задачей было противопоставить порочности в устремлениях и мыслях последних отцовскую и сыновью любовь Филиппа и Карла, что они с успехом и делают. В описании де Ла Марша герцогу и графу достает благоразумия догадаться не без помощи верных слуг, что их враги пытаются, подогревая конфликт, нанести большой ущерб их дому[459]. Кого он понимает под врагами, очевидно. Столь же очевидно желание противопоставить Филиппа Доброго, пытавшегося, по мнению бургундской стороны, сослужить добрую службу Франции, приютив у себя дофина, и Людовика XI, стремившегося воспользоваться ссорой герцога с сыном для достижения своих целей[460]. Часть из них оказалась достигнута – города на Сомме были выкуплены как раз в тот период.