При вечернем и утреннем свете

Я смотрел на горы, видел кручи,
Видел блеск холодный, слюдяной.
На дорогу с гор сползали тучи,
Люди шли, здоровались со мной.

Колокол наполнил котловину,
Как в былые, длинные века.
«Жизнь прошла почти наполовину»,—
Вдруг из гула выплыла строка.

«Жизнь прошла почти наполовину,
Если очень повезет — на треть,
И того, что я сейчас покину,
Никогда мне больше не смотреть».

Я смотрел, смотрел — не обольщался,
Возвращаться вновь не обещал
И, когда здоровался,— прощался,
Недостатки мелкие — прощал.

Мелкие, большие неудачи
Отпускал печально и светло.
Все-таки две трети, не иначе,
Даже больше, видимо, прошло.

Элегантный, в позе элегичной
Я стоял, в раздумье погружен.
Только вдруг узрел свой лик двуличный
И,узрев, подумал: «Ну, пижон!»

И явилось мне, как в озаренье,
Царство у подножия хребта,
И припомнил я, что у царевны
Будет ночью дверь не заперта.

И, не написавшись, подверсталась
К той чужой строке строка моя,
Понял я, как много мне осталось,
Как хочу вернуться, понял я.

Не прощусь и царства не отрину,
Не покину тех, кого люблю,
Я вернусь и в горы и в долину
И опять любви не утолю.

Не приму прощаний и прощений,
Ждет меня, как пьяницу загул,
Круговерть ущелий и расщелин,
Головокружение и гул.

1974

Никола делится опытом

Запомни: едва затрясется скала,
Ты чашечку кофе хватай со стола —
Промедлишь, а к ней не вернуться!
Качайся, поглядывай зорко кругом,
И если кусками повалится дом,
Попробуй от них увернуться.

Нет дела глупее, чем мчаться во двор:
Ведь камни на город посыпятся с гор;
Безумство — бежать на дорогу.
На буйство стихии взирай свысока,
Не дрогнула б чашечка, то есть рука,
А там как-нибудь понемногу.

Теперь начинается самый содом —
И стоны, и крик, и пылища столбом,
И все принадлежности ада.
Запомни: опасна потеря лица!
Глоточками кофе допей до конца,
Потом уже действуй как надо.

1980

Из дневника

Вчера впервые взял отгул
От электродов и акул —
Да и пуста аквариалка.
Работы нет, душа пуста,
Вчера мне стукнуло полета,
К тому ж вообще акулок жалко.

Вчера мне стукнуло полета.
Приехал президент ЮНЕСКО.
Его приветствовал народ,
Пока до городских ворот
Он шел. Какая-то брюнетка
(Не городская ль голова?)
Читала в микрофон слова,
А я стоял в толпе зевак.

Вот тут-то добрые соседи
И объявили мне в беседе,
Что этот день зовется так:
День Мертвых. Славно! Прямо в лоб.
И угораздило ж родиться.
Нет, братцы, этак не годится.
(«Ковчег» же, между прочим,— гроб.)

Под вечер, лежа на боку,
Варился в собственном соку,
Боюсь, что соку был излишек.
Когда совсем не стало сил,
Таблеткой праздник закусил.
Не привезли ли акулишек?

1980

Мальчик в красной рубашонке