Прячься

Луч света выхватил мужчину, стоящего посередине лестничного марша. Спиной к ней. В правой руке «ЗИГ Зауэр P226». Из кожаных ножен на поясе виднелась рукоятка большого охотничьего ножа. Рейчел нацелила дробовик в центр спины неизвестного. Сняла ружье с предохранителя. Тут ни за что не промахнешься.

— Брось пушку!

Мужчина не шелохнулся. Одет в черный свитер. На голове балаклава. Не видно ни лица, ни волос, ни особых примет.

Послышались сирены. Чужак вздрогнул, но пистолета не выпустил.

— Прошу, — сказала Рейчел, держа палец на спусковом крючке. Дыхание ее оставалось ровным. — Положи. Полиция будет здесь через секунду. Никто не должен пострадать.

— Я не могу тебе позволить, — сказал мужчина. Рейчел показалось, что он всхлипнул.

— Обещаю, что это можно уладить.

— Нельзя, — тряхнул он головой.

Чужак развернулся и поднял пистолет. Рейчел отвела дробовик чуть вверх-влево, выдохнула и нажала на спуск.

Раздался оглушительный грохот, будто взрыв ракеты. В ушах у Рейчел зазвенело. Приклад резко ударил в правое плечо, прошив болью все тело. Но она не опустила ружья, дослав еще патрон.

Выстрел попал злоумышленнику в правое плечо, опрокинув его спиной на лестницу. «ЗИГ Зауэр» вылетел из руки под вой боли. Ни секунды не мешкая, Рейчел взлетела по лестнице и схватила пистолет, попутно заметив, что курок взведен, предохранитель разблокирован. Пистолет был готов к стрельбе. Он пришел сюда для расправы. Сняв курок со взвода, она заткнула пистолет за пояс.

Злоумышленник извивался на лестнице, прижав руку к раненому плечу. Кровь струилась у него между пальцами. Сирены на улице завывали все громче по мере приближения. Присев рядом с чужаком на корточки, Рейчел опустилась на колено, вытащила у него нож и швырнула вниз. Быстро обыскала противника, но больше никакого оружия не нашла.

— Я же говорила, что не стоит, — сказала, прижимая ствол дробовика к его шее.

И увидела его глаза. Светло-карие, налитые кровью. Зрачки расширены. Он явно под кайфом. Протянув руку, Рейчел подцепила балаклаву у него на шее и стащила ее.

— Господи ты боже мой! — вырвалось у нее.

На нее таращился, заливая кровью лестницу, не кто иной, как Кристофер Роблс.

Глава 14

ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

Табличка на двери, выписанная выцветшей красной краской по сильно изъеденному коррозией алюминию, гласила: «Боксерский замес». Букву «о» в слове «Боксерский» изображал гонг. Достав из сумочки свернутую салфетку, она еще раз проверила записанный там адрес на юго-западе Торрингтона. Это именно здесь. Она до сих пор понятия не имела, что здесь делает… но знала, что так надо.

Сегодня ночью сын опять проснулся с криком — воем, от которого кровь в жилах стынет, заставившим ее бегом ринуться к сыну в спальню, пока соседи не позвонили в 911. Прижала его к груди, чувствуя крайнюю беспомощность, пока его слезы струились по ее коже, а его крик ужаса раздирал ей сердце в клочья.

«Я снова это видел».

Укачивала его, увещевая, твердя, что все будет хорошо. Она о нем позаботится. Защитит. Но сама при этом едва сдерживалась.

Дети могут положиться на нее, но она может положиться лишь на себя. Без поддержки единственный вариант — укрепить свою решимость, свой рассудок, свое тело. Распаковав все книги, после отхода детей ко сну корпела над ними часами. Впервые за годы ощутила прилив энергии, готовность встретить вызов. Но, господи, чего ей только стоило дойти до этого…

Оставаться в Коннектикуте больше нельзя. Здесь их жизни плотно окутаны мхом воспоминаний. Рано или поздно надо перебираться. Куда-нибудь подальше. Начать все заново. Детей придется буквально вырвать с корнями, посеяв еще больший хаос, но перебираться надо.

Джим Франклин рассказал ей о секретных занятиях в «Замесе». Одна клиентка посещала их, бросив жестокого мужа. Сказал, там пристанище измордованных. Обреченных.

Входная дверь поддалась лишь после того, как она с кряхтением уперлась обеими руками и навалилась всем весом. Изнутри сразу обдало запахом пота и бытовой химии.

Протиснулась внутрь, чувствуя, как каблуки утопают в полу, устеленном листовой резиной. «Неудачный выбор обуви», — подумала она. Огляделась по сторонам. С потолка на цепях свисают боксерские мешки, на деревянных брусьях закреплены пневмогруши. Стены увешаны плакатами и фотографиями боксеров, ни в одном из которых она не узнала ни Мохаммеда Али, ни Рокки Бальбоа, хотя последний, насколько она помнила, был вымышленным персонажем.

— Эй, блондиночка! Сюда!

Она обернулась. Группа человек из двадцати разных возрастов, комплекции и роста сидела на трибунах лицом к пустому боксерскому рингу. Стоявшая перед трибунами женщина устремила на нее недовольный взгляд.

Надо полагать, инструктор. Ростом около пяти футов десяти дюймов, с длинными рыжими волосами, стянутыми в конский хвост. С виду чуть за тридцать, одета в облегающую серую майку на бретельках и черные лосины. Сплошные мускулы от макушки до пят. Можно подумать, что способна поднять трибуны и перенести их с места на место, даже не вспотев.