Прямая речь. Избранные стихи

Догорит и день, и час,
и минута испарится.
Ночь, – чернильная царица, —
приберёт недобрых нас

словно крошки на столе.

В завтрашней распутной дрёме
я очнусь, как на соломе,
на сегодняшней золе.

«Зима на улице и что-то, вроде…»

Зима на улице и что-то, вроде…
и черви в бороде.
Их сытый клин
не оставляет места для седин.
        …как крест распятого на огороде, —
штанины – знаменем,
                                 а фалды – хомутом.
Потом, потом, ребята…
                                           всё потом!
И совесть, и раскаянье в народе,
и памятные пляски в хороводе…
а нынче в моде
простое положение – крестом.

Переулок

Подожди меня, переулок,
не кради мои фонари!
Я – заложник в плену прогулок,
сохрани и не торопи.

Я сверну, сверну, будь уверен!

Завяжу вот только шнурок.
Всё равно, я уже потерян
на весь окаянный срок.

Я – твой из самых заблудших,

из самых отпетых повес.
Шатальник, стервец и – лучше —
застрявший в детстве балбес.

Расставание

Утро, Ялта, шелест пены,
тайный страх невольных слёз,
и в природе перемены,
хоть не иней, не мороз.

Солнце с набережной дружит,

небо празднует успех,
и народ живет, не тужит,
только нам с тобой – не в смех.

Точностью минут парадных

распинается табло,
знало, знало бы оно,
как на сердце безотрадно!

Как мне горек твой висок

за минуту до разлуки
и какие это муки —
от «Прощай!» на волосок.

Тронешь белою перчаткой

рейса мутное окно,
и улыбкою, и складкой
тихой муки. Всё равно

неизбежно рейс отчалит,

увозя тоску мою,
и тебя тоской ужалит
и оставит на краю.

Где-то Ялта, – шелест пены, —

издалече не видна.
Между нами горы-стены,
я один и ты одна.

Выдумка

Вздрогнуло окно и покосилось
неустойчивым распятьем рамы,
незабудкой в воздухе носилась
некая мифическая дама.

Панорама города исчезла,

и поляны залило цветами,
мы не изменили позу в креслах,
кресла изменили её сами.

Вздулись как-то вдруг и побелели,

и, вонзив ладони в их бока,
рассмеялись мы и полетели,
осознав, что это облака.

Но внезапно дама отвернулась,

и распятье рамы устоялось,
панорама города вернулась,
будто ничего и не случалось.

«Я не вижу раздела…

Я не вижу раздела
между морем и небом.
Всё туманы, туманы…
Не единым же хлебом!

В самом деле, не вижу…

С высоты небоскрёба
всё в порядке на море,
чайкам в небе уютно.

Я не вижу просвета,

я не знаю ухода.
Холода и свобода —
два горелых листка.
                (и молчат пароходы)

Жизнь – кошмарная проба.

С высоты небоскрёба

всё – химеры… химеры…
неистрёпанность веры
                (от гудка до гудка)

Я не знаю ухода,

я не вижу просвета…
                (всё молчат пароходы)
…начинается лето.

Мы с тобой

(Тристан и Изольда)