Прямо сейчас

В таких-то раздумьях он приблизился к кабинету гендиректора. Но прежде чем открыл дверь в приемную, в которой, как он знал, сидит помощница директора, в эту дверь, обогнав Данилу, на всех парах влетела Полина Петровна, заведующая вагинной. В руке ее был знакомый Даниле термос с наклейкой на крышке. Оказавшись в приемной, ни слова не говоря помощнице гендиректора, она сразу двинулась налево, в кабинет. Помощница директора проводила Полину Петровну безучастным взглядом.

– Вот, – громко сказала Полина Петровна еще на пороге директорского кабинета, – не этот термос ищете? Тут вот написано: кези… кениз… – Дверь к директору затворилась, но все равно голос Полины Петровны был отлично слышен. – В общем, вот.

Последовавшего, очевидно, вслед за этим вопроса слышно не было, но из ответа Полины Петровны и так было ясно, о чем ее спросили:

– Я его у забора нашла. Где лаз… А я почем знаю, кто положил? Это не я.

Данила посмотрел на помощницу гендиректора, стараясь не выдать волнения.

– Ты насчет чего? – спросила она у Данилы.

– Да так, насчет работы хотел с директором пару слов…

– Срочное что-то?

– Да нет.

Помощница махнула на Данилу рукой и сказала:

– Потом приходи. Занят, – кивок в сторону директорской двери. – Там чужие люди, а не только Полина.

Данила вышел в коридор.

Ему очень хотелось раз и навсегда оказаться подальше от визитеров, которые были за этими дверями, от кенозина и всего, что с ним связано. Однако, рассудив, что он по сути и так далеко от этого, ведь никаких улик против него быть не может, Данила поуспокоился. Он пожал плечами, словно перед ним был невидимый собеседник, которому он хотел сказать: «Да мне-то что?». Хотя в глубине души не был так уж уверен, что это приключение для него закончилось.

Как бы то ни было, дойдя до своей комнатки, Данила подумал, что незачем перед увольнением что-то говорить директору – много чести этому жирдяю. Когда сервер ляжет, а вместе с ним станет недоступной вся электронная база данных по планам работ, отчетности и бухгалтерии, директор сам ему позвонит и попросит о помощи. И помощь будет стоить двухмесячной зарплаты. Хотя нет. Еще плюс штраф за несправедливость. В размере той же двухмесячной зарплаты. Итого четыре зарплаты. А что делать? В стране, скажет Данила директору, как и во всем цивилизованном мире, финансовый кризис. Он даже вслух хихикнул, представив себе перекошенное от злобы лицо директора. Да, так и надо будет сказать ему: «Извините, кризис!».

Весьма довольный собой, Данила подошел к столу и присел за клавиатуру, чтобы приняться за написание «Манифеста недовольных», намереваясь при его помощи перевернуть мир. При этом Данила и не вспомнил, что в мире, который он вознамерился перевернуть, давным-давно придумана такая вещь, как профсоюз, и что можно попробовать вступить в один из них и натравить его на своего работодателя. То есть Данила знал, конечно, о существовании профсоюзов. Но все они в России – дешевая бутафория, это Данила тоже знал. Вместе с тем попробовать (если уж ни один из существующих профсоюзов в России не способен защитить права работников), – попробовать организовать свой, «настоящий» профсоюз ему в голову не пришло. Это скучно.

Просидев минут десять, он так и не нажал ни на одну из клавиш. О сути «Манифеста» соображалось очень тяжело, на ум не приходило ни одной продуктивной мысли. И наконец до него дошло, что сейчас на эту тему подумать не получится, потому что он снова и снова помимо своей воли возвращается к размышлениям о людях, которые в данный момент находились в кабинете гендиректора. А что если сейчас они все-таки затеют допрос всех присутствующих сотрудников, чтобы узнать, кто мог пытаться утащить со станции кенозин? А даже если не примутся за расспросы, то, например, помощница гендиректора, когда он освободится, доложит ему, что заходил по какому-то делу Данила, и директор возьмет да и вызовет его к себе? И в таком случае Данила может столкнуться где-нибудь в коридоре с этими, с таинственными хозяевами кенозина, которые покинут кабинет директора. И наверняка среди них будет и мужик, который гнался той ночью за Данилой и его друзьями. Где гарантия, что, увидев Данилу, этот упырь друг не опознает его по каким-то признакам? «Черт, что я рассиживаюсь? – подумал Данила. – Надо валить отсюда как можно скорее».

Он испугался. Но еще и разозлился. Его вывело из себя, что ему постоянно приходится подлаживаться под чужие интересы, а теперь, к тому же, и спасться бегством. И визитеры, и директор станции с его прихлебателями-управленцами смешались для Данилы в одну ненавистную шайку. Ну так вот вам на последок – он мгновенно открыл программу с миной, которая должна была вывести из строя сервер через два месяца и три дня и изменил дату активации. Уже в его последний рабочий день, здесь все рухнет. Вот так-то лучше. А он на работу больше не придет. И, пожалуйста, выгоняйте за опоздания, за прогулы. «Подумаешь, не оплатят мне один рабочий день, – подумал он. – Переживу уж как-нибудь».