Прямое действие. Мемуары городской партизанки

Время приближалось. Я почти слышал, как часы тикают у меня в голове, куда бы я ни пошел. Мы назначили дату: четверг, 14 октября, в 11:45 вечера, в ночь перед взрывом, я в последний раз сидел в темноте при мерцании свечей, слушая «Конец». Наедине со своими мыслями, пока Джули и Брент ходили на полуночную пробежку, я поймала себя на том, что мечтаю просто уволиться, купить где-нибудь маленькую ферму с лошадьми и родить ребенка. Я устал от стресса и начал бояться, что что-то может пойти не так. Стоило ли это того, чтобы отправиться в тюрьму на всю оставшуюся жизнь? Или умереть? Совершать действия, которые подавляющее большинство людей сочло бы безумием? Я никогда не сомневался в своих мотивах. Я не чувствовал себя сумасшедшим, не чувствовал, что меня снедает гнев или у меня есть какие-либо другие психологические проблемы. Но я был глубоко обеспокоен тем, что я видел как продолжающееся разрушение природного мира, истощение человеческого потенциала, и из всего, что я читал, видел и испытал, я не мог видеть, что наше общество становится лучшим местом для жизни, пока основным мотивом является прибыль, постоянно растущий материальный богатство за счет всего остального. Хотя я и пытался представив себе, что я поселяюсь на своей ферме в сельской местности, я знал, что буду участвовать в общественной политике, как только узнаю о какой-нибудь несправедливости в этом районе. Но почему я почувствовал необходимость идти на такие крайности? Казалось, что любой другой курс действий, предложенный обществом, может быть кооптирован системой. Я вздохнул. Может быть, моя потребность действовать была бы удовлетворена после этой бомбардировки, и моя совесть позволила бы мне где-нибудь осесть и научиться извлекать из этого общества все, что только можно, радость. Все, что я знал, это то, что я очень устал и впал в депрессию. Мне нужна была радость, счастье и покой в моей жизни.

Когда песня закончилась, я быстро встал и выключил магнитофон. Почему я был так тронут этой мрачной песней? Было ли это своего рода желанием смерти? Я вздрогнула и задула свечи.

* * *

Вечер четверга, 14 октября, наступил слишком быстро. Когда я запихнула в рот несколько столовых ложек картофельного пюре, мне показалось, что меня сейчас стошнит. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь так нервничала. У меня болел живот, а руки вспотели. Я оторвала взгляд от тарелки и посмотрела на Джули и Брента, которые ели в полной тишине, и не осмелилась выразить свой ужас словами. Так или иначе, озвучивание этого только заставило бы других нервничать еще больше. Может быть, они питали иллюзию, что я не боюсь, точно так же, как я делал это по отношению к ним. Брент, в частности, не выглядел нервничающим. Он запихивал в рот огромные куски мясного рулета и картофельного пюре. Каждый раз, когда я подносила ко рту ложку белой кашицы, я замечала, что моя рука дрожит. По прошлому опыту я знал, что ожидание действует на нервы гораздо сильнее, чем само событие. Я пожалел, что прямо сейчас не еду на фургоне в Литтон. Каждые несколько минут я смотрела на часы: 9:15 вечера, со вчерашнего дня время мучительно замедлилось.

Брент отодвинул от себя тарелку. Я подпрыгнул. Мои нервы определенно брали верх надо мной.

«Джули…»

Он нарушил молчание. «Я собираюсь дать тебе двести долларов на случай, если что-то пойдет не так и тебе придется уйти. Иди на автовокзал и садись на автобус до Ванкувера, на первый попавшийся, хотя я уверен, что ничего плохого не случится».

Он вытащил бумажник и отсчитал десять двадцаток. Лицо Джули было совершенно белым. Она ничего не сказала, просто положила деньги в карман.

«Ну, нам лучше идти», – сказал он, направляясь в спальню. Я последовал за ним. В спальне я обняла его, прижимая к себе. Возможно, это будет последний раз, когда я снова почувствую его.

Я положила бумажник с фальшивым удостоверением личности и водительскими правами, а также ключи и перчатки в маленькую черную сумочку, которую купила специально для этого случая. Затем я вернулся на кухню, где меня ждала Джули, одетая в свою «обычную» одежду. Мы сели в грузовик и молча поехали в Чайнатаун. Это казалось нереальным, как будто мы были актерами в кино.

Последнее, что нам нужно было сделать, это подсоединить устройство синхронизации к детонирующему шнуру. Это был пугающий шаг из-за малой вероятности того, что неожиданный электрический ток или заряд могут привести в действие капсюли-детонаторы, а следовательно, и динамит, прямо здесь, в центре Чайнатауна. В таком густонаселенном районе это означало бы массовое убийство.

Мы открыли боковые двери фургона, и Брент осторожно взял положительный и отрицательный провода и накрутил их на разъемы устройства синхронизации. Мы испустили коллективный вздох, когда ничего не произошло. 9:45 вечера Ничего не оставалось, как начать бомбардировку.