Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта

Нет. Именно поэтому я должен посмотреть на все сам. Зато теперь я понимаю, почему присутствующие на месте убийства чувствуют себя так непринужденно: преступник уже дал признательные показания, и он в руках правосудия. А раз так, я уговариваю себя, что, бог с ней, с небрежностью по отношению к сохранению улик и вещественных доказательств на месте преступления, не так уж это теперь и важно. Если только, конечно, не всплывет никакой судебной ошибки или подозреваемый вдруг не изменит свои показания. Я вхожу в квартиру в сопровождении офицера уголовного розыска и эксперта-криминалиста, перед которыми расступается собравшаяся толпа, и я могу пройти. Я по привычке изучаю вначале общую обстановку и только потом перехожу к внешнему осмотру самого тела. С лестничной площадки попадаешь в коридор, слева от которого расположена гостиная. Справа находится ванная, а в глубине квартиры – спальня. В этой комнате я вижу обычный беспорядок, множество разбросанных повсюду вещей и телевизор, который явно швырнули на пол. На одном из его углов видны следы крови. Мы продолжаем осмотр помещения. В коридоре и ванной идеальный порядок. Эксперт-криминалист уточняет:

– Вы удивлены, доктор, не так ли? Здесь очень чисто. Мы даже применили реагент BlueStar. Свечение было повсюду: на стенах и на полу. Здесь произошла настоящая резня. Но парень заметал следы и основательно почистил квартиру. По крайнее мере, хотел это сделать. У меня есть отличные фотографии, и я взял пробы ДНК крови.

BlueStar – это химический «проявитель» следов крови. С его помощью кровь обнаруживается даже после тщательной влажной уборки.

Достаточно распылить реагент из пульверизатора, а потом посветить на поверхность специальным фонарем, и пятна крови или следы попыток их уничтожения сразу же, как привидения, появятся в свете лампы. Я думаю, как эксперт-криминалист смог работать в такой толпе? Но потом понимаю, что вначале он был совсем один.

Мы входим в основную комнату. Жертва лежит вниз лицом в углу комнаты, между диваном и столом. Ее голова частично находится на подушке рядом с махровым полотенцем, пропитанным кровью. У убитой мокрые волосы. На полосатой майке большие пятна крови в области шеи. Рядом картонные коробки, заклеенные скотчем. Они стоят друг на друге. Все готово к переезду. Судя по всему, там вещи покойной.

Я надеваю латексные перчатки и бахилы (других предметов защитной экипировки у меня с собой нет), подхожу к трупу и переворачиваю его. Картина проясняется. На жертве видны следы жестокого избиения. Кровоподтек под глазом, следы ударов в виде многочисленных гематом, различные повреждения на коже головы. По поводу причины смерти сомнений почти нет. На передней поверхности шеи отчетливо видны две странгуляционные борозды, однако сзади они почти незаметны. Так бывает, когда преступник душит жертву, находясь позади от нее, удерживая петлю обеими руками и не соединяя ее концы.

Я очень хорошо запомнил первую фразу следователя: «Он задушил ее полотенцем». Поэтому я предусмотрительно обращаю внимание стоящих рядом со мной офицеров уголовного розыска на следы удушения, которые скорее напоминают следы от ручки сумки, от пояса или подвязки шторы, но уж точно не от полотенца.

Я потихоньку начинаю собирать свои вещи, как вдруг помощница прокурора удивленно восклицает:

– Вы разве не измеряете ей температуру? В Институте криминалистики нам говорили, что это необходимая мера.

Классика жанра. Дело в том, что во времена комиссара Бурреля, героя телефильма «Последние пять минут» (даже слово «телесериал» тогда еще было не в ходу), который показывали по телевизору во Франции в 1960-е годы, вызванный на место преступления врач непременно доставал старый ртутный градусник, который всегда носил с собой. После введения измерительного инструмента в тело жертвы (режиссер никогда не показывал нам детали этой интимной процедуры), врач объявлял своему другу комиссару: «Он умер между 2:30 и 3:00 часами ночи».