Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта

Помещенный под стражу стрелок, собравшись немного с мыслями, объяснил, что, услышав шум разрушений, крики, вопли и угрозы, звуки которых приближались к его дому, он подумал о жене и маленьких детях и вооружился, чтобы защитить их. А затем на него «набросился этот идиот». Он вцепился в его оружие, и прогремел выстрел, хотя мужчина даже не прицелился.

Однако семья жертвы опровергает эту версию. Родственники погибшего настаивают на физической неспособности жертвы к по-настоящему агрессивному действию вообще. И на том, что, в частности, автор разрушений был без сил, поскольку многократно поранился, пока бил стекла и зеркала. Вдоль всего маршрута погони, во всех разоренных местах следователи нашли многочисленные следы крови.

По мнению отца убитого, его сынок потерял столько крови, что ослабел и почти не мог держаться на ногах. К тому же, он всегда был тихим мальчиком. Поэтому папа обвиняет стрелка за убийство безоружного и беззащитного человека. А это должно караться по закону.

Итак, нужно дать ответ, что же случилось на самом деле. Для этого в распоряжении Кассиопеи есть фотографии с места происшествия. Великолепный альбом из десятка фотографий, фиксирующих все следы крови, найденные следователями и измеренные с помощью сантиметровой линейки. У нее также есть список порезов, обнаруженных на покойнике при вскрытии. Они были сделаны во время разрушительной фазы буйного ревнивца, но все они поверхностные.

– Шеф, как мне быть? Я не могу оценить потерю крови на стенах.

– Как это так? Вполне можете. У вас есть все следы и их размеры благодаря масштабной линейке на фото.

– Да, но следы высохли. Я не знаю их толщину.

– Так посмотрите. Это отдельные пятна и следы трения, а не глубокие лужи. Вам достаточно будет поступить как в американском телесериале «C.S.I.: Место преступления». В той серии, где они изучают в лаборатории брызги крови.

– Неужели все так просто?

– Да, в этом нет ничего сложного. Вы займетесь реконструкцией в лаборатории. Вы воссоздадите все пятна на стенах и полу лаборатории. И в результате узнаете, какое количество крови вам потребовалось.

– Вы шутите? А кто потом будет убирать в лаборатории?

– Вы, конечно! Вы же не думаете, что работники морга будут убирать за вами!

– Шеф, это невозможно! Если меня увидит начальница, она меня убьет!

– Черт, это исказит результаты, добавится еще ваша кровь…

– Вот именно.

– Начальнице сообщать необязательно. Сделайте все ночью, чтобы к 7 часам утра все было убрано. Или дома у себя поэкспериментируйте. Так даже лучше.

– Вы шутите, шеф?

– Разумеется. Это нужно сделать на гладких, не впитывающих поверхностях. Возьмите большие разделочные доски.

– Но чем мне набрызгать? Кетчупом?

– Конечно. Именно поэтому сделайте все дома. В технические помещения больницы нельзя приносить еду, это негигиенично…

– Вы хоть немного можете побыть серьезным, хоть две минуты?

– Не сегодня. Кстати, кетчуп не подойдет. У него иная вязкость, чем у крови, он не так растекается, так что ваша работа будет напрасной. Раздобудьте кровь.

– У меня дядя готовит кровяную колбасу, но ему вряд ли понравится, если я лишу его сырья.

– Тогда позвоните на станцию переливания крови и попросите у них несколько пакетов крови.

Получив этот ценный совет моя руководительница отправилась на станцию переливания крови, где ей решительно отказали. Не могло быть и речи об использовании крови для иных целей, кроме переливания.

Когда Кассиопея заговорила о неиспользованных и просроченных пакетах, заведующая очень удивилась. Они не имеют права их передавать, это слишком опасно для здоровья. «Почему бы не воспользоваться… кетчупом?» – добавила она.

Расстроившись, Кассиопея представила, как она едет в Центр экспериментальной хирургии в Сюржер, чтобы зарезать свинью и собрать ее кровь.

Те, с кем я обычно общаюсь на станции переливания крови, выслушав мою просьбу, не задумываясь, согласились снабдить нас пакетами конвертированной крови (я не понял, в чем разница с «просроченной»), предназначенной для научных исследований.

Великолепно. Ах да, маленькое уточнение, сказал мне мой собеседник, это стоит 150 евро за пакет 250 мл. При такой цене литр экспериментального гемоглобина обойдется в 600 евро, целое состояние для следователя, который никак не подозревал, что старая, больше ни на что не годная кровь может стоить так дорого.

Прикинув количество, я заказал два пакета, то есть пол-литра. Впрочем, я был уверен, что понадобится гораздо меньше.

Вооружившись ценной – в прямом, строго монетарном смысле, – жидкостью и фотографиями, Кассиопея расположилась в зале для вскрытий. Облачившись в защитный комбинезон, в перчатках и маске, она целый день, старалась воспроизвести с предельной точностью все изображения с фотографий. Тут она накапала несколько капель. Здесь растерла их рукой, чтобы воспроизвести след от пальцев. Рядом сымитировала отпечаток колена.

Каждая экспериментальная реконструкция была также аккуратно сфотографирована с масштабной линейкой, сравнена с оригиналом и присоединена к заключению экспертизы.