Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта

Маленьких жертв этого загадочного феномена отвозят в соответствующие центры при основных университетских клиниках, где медики пытаются найти причины и способы борьбы с этим таинственным и коварным синдромом. Врачи проводят исследования и анализы в поисках любой причины, которая имеет связь с летальным исходом.

И поэтому тело Нино тоже было перевезено в педиатрическую службу университетской клиники Пуатье, которая как раз и была этим специализированным центром в регионе. Внешний осмотр и рентгенография не выявили серьезных врожденных пороков. В анализах не обнаружились ни вирусы, ни бактерии. Врач лишь отметил аномальное количество крови в спинномозговой пункции, но не стал разбираться. Национальный протокол предусматривает вскрытие только с согласия семьи. В случае отказа медики информируют прокуратуру, которая решает, проводить это исследование или нет. Совокупность результатов, полученных в итоге, заносится затем в национальную базу данных. Врач, проводивший обследование, не запросил для Нино научную аутопсию. И тело было перевезено в больничный морг для ожидании погребения. Все было так, как если бы смерть была естественной.

В тот день дежурила Шанталь, работница морга. В ее рабочем плане стояла подготовка тела Нино для показа семье в достойном виде до положения в гроб. Она принялась за дело, начав с раздевания и омовения маленького тельца. Вот с этого все и началось. За 20 лет, что Шанталь работает в морге, она насмотрелась на всякие смерти. Ей можно не рассказывать, что смерть этого ребенка, покрытого кровоподтеками, с опухшим лицом и укусом на плече «необъяснима». На всякий случай она удостоверилась, что никаких судебно-медицинских исследований не запрашивалось, и отправилась за дежурившей в тот день судебно-медицинским врачом Тиффани.

Бдительность Шанталь запустила судебную машину. Прокурор Ниора назначил вскрытие, результаты которого оказались удручающими. Следствие быстро установило автора смертельных побоев. 21-летний Кевин, сожитель Морган, оказавшись под стражей, дал первые показания. Он якобы хотел реанимировать ребенка, которому стало плохо. Но потом он вернулся к своей первой версии, заверяя, что не имеет к смерти малыша ни малейшего отношения. По удивительному совпадению, за десять дней до смерти Нино Кевин привлекался судом города Лилля в качестве обвиняемого по делу о насилии в отношении ребенка. Был отпущен. А вот у деда Морган сомнений не было. В день смерти правнука он явился в комиссариат Ниора и заявил полицейским, что эта смерть не может носить естественный характер.

17 июля, то есть через пять дней после обнаружения тела, в отношении матери, Морган, было начато расследование по обвинению в неоказании помощи человеку в опасности; она была оставлена на свободе под надзором. Ее сожитель Кевин был помещен под стражу – его обвинили в регулярных насильственных действиях, повлекших смерть в отношении несовершеннолетнего до 15 лет.

Изучение медицинской карты ребенка, а именно графика набора веса, позволило датировать начало побоев. Ведь Нино регулярно приносили на плановые осмотры педиатру. Только вот вес, отмеченный 1 июня после взвешивания, оказался ненормально низким.

Равномерно растущая до этого кривая набора веса вдруг «сломалась». Для грудничка подобное изменение означает какое-то критическое событие в жизни. Для Нино оно совпало с приходом несколькими неделями ранее Кевина, нового сожителя матери.

Вероятно, первые побои случились во второй половине мая. Множественные переломы ребер, обнаруженные на вскрытии в июле, подтверждают срок их давности. Нино стал меньше есть. «Он много плакал», – утверждал обвиняемый на процессе. Это неудивительно, потому что Нино было больно, очень больно. Но самое странное тут – это слепота лечащего врача, видевшего это истерзанное тельце. За два дня до смерти, на последнем приеме, он лишь зафиксировал некоторую «раздражительность» ребенка. Слепой бы и то больше увидел.

Перед присяжными районного суда департамента Де-Севр, в Ниоре, обвиняемый все же признался в нескольких пощечинах, а потом рассказал о падении ребенка накануне смерти на спинку своей кроватки и об энергичном встряхивании, которым он пытался его успокоить. Но эти факты не объясняли всех повреждений, которые Тиффани представила суду, подкрепив их рисунками и фотографиями. Она особенно настаивала на следующем: «Есть раны, которые не могли образоваться просто от ударов по лицу ладонью».