Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта

Август 2009 года. О скандале в морге Ланса пишут в газете Le Monde («Ле Монд»): на протяжении нескольких лет тела после вскрытий не зашивались ни судмедэкспертами, ни врачами, ни работниками морга. Шокирующая практика. Усугублять необходимое насилие над телом в ходе вскрытия еще и погружением в гроб останков без приведения в достойный вид, как будто гроб – это мусорный контейнер… Эта публикация вызывает резонанс в кругах судебной медицины. Мы уверены, что упомянутые в газетной статье факты имеют исключительный характер, но журналистка не вдается в подробности – это настоящая атака на судмедэкспертов и практику судебно-медицинских вскрытий, осуществляющихся в условиях полного отсутствия нормативно-правовой базы и юридической защиты.

Со мной все понятно – моя совесть чиста: мы так не делали никогда. Когда я начинал свою карьеру в 1980-е годы, то сразу же после завершения вскрытия работники морга брались за иглы и зашивали тело. Для них приведение тела в достойный вид было делом чести. Иногда задача была непростой, когда нужно было восстановить лицо, обезображенное сильным ударом, и даже невозможной, если лицо полностью разрушалось, как, например, в случае выстрела в упор из охотничьего ружья.

Такое отношение является частью надлежащей практики и общечеловеческим долгом, о котором напоминает кодекс медицинской деонтологии (статья R.4127-2 кодекса общественного здравоохранения): «Человека следует уважать и после его смерти». В комментариях уточняется следующее: «необходимо действовать в рамках уважения к телу умершего человека и достойно обращаться с ним, особенно в случае проведения патологоанатомического вскрытия». Мои коллеги из разных университетов планируют вступить в общественную дискуссию по поводу опубликованной в газете статьи. Затем я забываю об этой истории, будучи уверенным в том, что в Пуатье к нам не может быть никаких претензий, так как после вскрытий мы всегда приводим тело в надлежащий вид, прежде чем вернуть его родственникам усопшего.

Июнь 2011 года. Я получаю внушительных размеров конверт с письмом, написанным от руки очень красивым, неторопливым, почти каллиграфическим почерком. Письмо исключительного качества, что в наши дни стало редкостью. На странице, которая написана от руки, содержится приглашение для всех депутатов поучаствовать в собрании перед зданием больницы в Лансе. К письму прилагаются документы, относящиеся к истории с моргом в Лансе, а также фотографии отчета аутопсии Бетти Л. Упоминается и другая похожая история – Элиан К.

Как-то в конце 2011 года мне позвонили, и в трубке я услышал голос человека, находящегося в большом отчаянии. Оказывается, было создано специальное объединение – «Ассоциация защиты жертв судебно-медицинских вскрытий, сопровождавшихся нарушениями человеческого достоинства». Ассоциация пытается добиться ответов на поставленные вопросы, связанные с теми вскрытиями, которые проводились в морге Ланса. В 2008 году по решению администрации морг был закрыт. Эта история затронула около 20 семей. Почему обратились именно ко мне? Ведь на севере Франции есть много местных специалистов в данной области. Похоже, все дело в том, что судмедэксперты, к которым обратились члены ассоциации у себя на местах, просто не хотели разговаривать на эту тему. Даже те, которые тогда постоянно давали интервью СМИ и появлялись на телеэкранах. Так почему я? Оказывается, решающее значение сыграла моя книга. Чего они ждут от меня? Я объясняю, что не могу критиковать своих коллег в связи с той историей, тем более детали мне неизвестны. Да, я действительно получал фотографии из дела Бетти Л. – это обычные снимки вскрытия. Разумеется, они вызвали сильнейший шок у родственников, но в отчете аутопсии они совершенно уместны. Куда более серьезная проблема состоит в том, что тела не привели в надлежащий вид и не зашили. Мы принимаем полностью устраивающее меня решение: я соглашаюсь выступить в качестве свидетеля в суде высшей инстанции Бетюна, чтобы дать все необходимые уточнения, касающиеся процедуры вскрытия. Я объясню как судьям, так и родственникам, в чем заключается роль судмедэксперта и что входит в его обязанности. До, во время и после вскрытия. Прочитаю так же, как я это делаю в амфитеатре университета в Пуатье. В конце декабря меня официально вызывает в качестве свидетеля адвокат родственников.

11 января 2012 года. Я провожу в дороге весь день: моя командировка начинается в высокоскоростном поезде TGV и заканчивается в местной электричке, которая едет так медленно, что позволяет мне любоваться пейзажами Па-де-Кале и небольшими станциями, сменяющими одна другую. В Бетюне меня встречает гостеприимный президент ассоциации. Я останавливаюсь в гостинице Vieux Beffroi («Старая колокольня»). Из окон моего комфортабельного номера открывается красивый вид на Гранд-Плас – центральную площадь города. Я включаю ноутбук и, пользуясь тишиной, основательно изучаю документы.