Прямой эфир (СИ)

Стираю соленую каплю, оставившую мокрую дорожку на моей шеи, очень надеясь, что никто из присутствующих не заметит красноты моих глаз, и уже выхватываю знакомую макушку из сотни собравшихся в зале гостей. Не знаю, как мне себя вести, не знаю заметит ли он, что от пятна я так и не избавилась, не знаю, с какими мыслями проснусь завтра. Зато точно знаю одно — мысль, что он может узнать ее несмотря на маскарадную маску, поселяет внутри животный страх…

— Ты пьян? — налетаю на Славу, вздрагивая, когда рядом проносится черное платье, и никак не могу усмирить бешено колотящееся в груди сердце. Толком и не смотрю на Лисицкого, хмурого, покачивающегося на нетвердых ногах: в руках бокал, и судя по мутному взору — далеко не первый, пиджак расстегнут, а бабочка торчит из нагрудного кармана…

— Немного, — ведет головой, безжизненным взглядом провожая ловко лавирующую между столиков фигуру, наверняка заметив, как я напряглась при ее приближении, и запускает пальцы в свои зачесанные назад волосы.

Подносит к губам стакан, ничуть не смущаясь своего и без того нетрезвого состояния, и теперь, не мигая, смотрит мне прямо в глаза — задумчиво, настороженно, словно о чем-то раздумывает, ведя внутреннюю борьбу с собственными желаниями.

— Потанцуем?

***

Игорь

Ее слишком долго нет. Больше не прислушиваюсь к разговору, ведущемуся за столом, и нетерпеливо ищу глазами голубое платье среди этой развеселившейся толпы, заполнившей танцпол перед небольшой сценой. В третий раз за последние десять минут бросаю взгляд на часы, и делаю вид, что не замечаю понимающей улыбки Петровой. Считает меня влюбленным романтиком, которому и секунда кажется вечностью, когда соседний с ним стул пустует?

— Жену потерял? — дядя стирает пот со лба белоснежным платком, и тут же прячет его в карман, неуклюже плюхаясь на свое место.

Его молоденькая подружка уже о чем-то шепчется с Таней, в то время, как он до сих пор не может отдышаться после зажигательного танца, в котором выглядел настолько нелепо, что моя мать пошла красными пятнами. А это о чем-то да говорит, ведь способность заливаться краской она давно потеряла…

— Отплясывает она со Славкой. Он, кстати, на ногах еле держится. С чего бы это?

Не знаю, но предаваться рассуждениям, пока Лисицкий кружит в своих объятиях Лизу я не собираюсь. Встаю, с шумом отодвигая стул, и без раздумий двигаюсь в самый эпицентр веселья. Сомнительного веселья, ведь собравшиеся уже разбились на парочки и теперь медленно кружат по паркету, что-то нашептывая друг другу на ухо.

— Простите, — даже не смотрю на женщину в черном платье, которую случайно задеваю локтем, ведь моя цель достигнута: вижу, как Лиза задумчиво потупила взор, устроив ладошки на мужских плечах, а Слава уткнулся лбом в ее висок, и теперь что-то говорит, неторопливо ведя ее в танце. Уж слишком крепко он стиснул в объятиях мою жену…

Ему я больше не доверяю. Не знаю, как это объяснить и чем руководствуется мой разум, буквально крича о необходимости увести Лизу как можно дальше от этого человека, которого когда-то я считал своим братом, но наблюдать за ними невыносимо. Сжимаю челюсть, не отводя взора от друга, и мгновенно закипаю, когда он скользит по ее позвоночнику своей ладонью…

Он смертельно пьян и безвозвратно влюблен. Гремучая смесь, иначе он вряд ли позволил бы себе такую вольность — отстраняется, приподнимая пальцами ее подбородок, и насупив брови, мечется своими газами по ее лицу. Я окончательно прозрел и совершенно безоружен перед овладевшим мной приступом ярости… Я что — то говорил о том, что наша дружба дышит на ладан? Последний рваный вдох она сделала только что…

— Конечно, помню, — Эвелина усмехается, полосуя меня недовольным взглядом, и, повернувшись к Филиппу, поясняет. — Она опозорила нашу семью.

Уж слишком громкое заявление. Если кто и испортил вечер, так это она, когда пригласила бывшую невесту сына на свое торжество, в чем наверняка никогда не признается. А чуть позже Игорь, набросившийся на Славу с кулаками. Схватил егоза ворот пиджака, встряхнув, как нашкодившего школьника, и отбросил на пол, словно он и не друг вовсе, а злейший враг, подписавший себе приговор невинным танцем со мной.

— Что значит опозорила? — удивление Смирнова не знает границ, и челюсть его сама собой опускается вниз.

Спохватившись, качает головой, стрельнув глазами в сторону оператора, который, к его великому счастью, сейчас увлечен съемкой народной артистки, и быстро цепляет на лицо маску спокойствия.

— Миловалась со своим любовником, — свекровь цедит сквозь зубы, наградив Лисицкого презрительной гримасой, и, оживившись, меняет свое положение на диване: забрасывает ногу на ногу, устраивая локоть на колене, и сцепляет руки в замок, переводя свое внимание на ведущего.

— Я устала. Вся эта болтовня о несчастной обманутой жене мне уже поперек горла. Лиза, может быть, наконец, признаешь, что и сама не была паинькой? Посмотришь в камеру и на всю страну поведаешь, что и за тобой водились грешки.

— Да что вы? — копирую ее позу, и приподнимаю бровь, ожидая продолжения.