Прямой эфир (СИ)

— Присядьте, пожалуйста, — вкрадчивый голос ведущего буквально обволакивает меня, и ноги сами идут к дивану, где мой молчаливый друг сидит с опущенной головой.

Только друг ли? Есть ли, вообще, на Земле хоть кто-то, кого можно назвать таким громким словом? Сначала Игорь, потом Таня, теперь вот… Славка. Славка, все это время так искренне меня поддерживающий!

— Вам плохо? Принесите воды! — чувствую, чью-то ладонь, опустившуюся на мою поясницу, и несколько раз моргнув, чтобы прогнать эту липкую темень перед глазами, сменившую цветную картинку, с силой отталкиваю от себя Лисицкого. Справлюсь и без его помощи.

— Простите, — осушив до дна стакан, сглатываю привкус валерьянки и отодвигаюсь подальше от мужчины, взволнованно взирающего на меня из-под густых ресниц.

Жалею ли я, что пришла? Безумно. Только сейчас понимаю, для чего мне так тщательно укладывали волосы, почему выбрали такой кричащий оттенок помады, и почему не поскупились на тушь, от количества которой мои глаза стали в несколько раз выразительней. Обсуждать неверную жену олигарха, до этого в красках описывающую ужасы своей семейной жизни куда интересней, чем перемывать кости загулявшему бизнесмену, который уже завтра выложит крупную сумму, чтобы ни одно солидное издание не валяло в грязи его доброе имя.

— Уверены, что мы можем продолжить? — кажется, искренне озаботившись моим состоянием, Филипп садится рядом, даже не подозревая, какую благодарность я испытываю к нему в эту минуту.

Пусть лучше так, рядом с человеком, поставившим перед собой цель то ли уничтожить меня, то ли спасти, докопавшись до истины, чем ощущать на своем плече холодную ткань пиджака Лисицкого, постоянно задевающего меня рукой.

Я не хочу здесь находиться! Единственное, что сейчас занимает мою голову, острая необходимость избавиться от сотни пар глаз притихших гостей этого телешоу.

— Ну, хорошо, — Смирнов даже в ладоши хлопает, отвлекая от меня оператора, и принимается за Эвелину, наверняка ликующую, что хоть как-то сумела мне отомстить за любимого сыночка. — Вам ведь наверняка известно, почему их брак дал трещину?

— Да. Три месяца назад, мой сын узнал о том, что Лиза ему неверна.

— При каких обстоятельствах? — я вздрагиваю, а ведущий уже участливо пожимает мою ладошку, адресуя свой вопрос сидящей напротив женщине.

— Случайно. Вернулся домой пораньше и обнаружил, что жены нет.

— Это повод для переживаний? Она могла выйти в магазин, встречаться с подругой в кафе…

— Но вместо этого проводила время с мужчиной, — отмахнувшись от догадок, свекровь устало вздыхает. — Лиза больше года не садилась за руль, поэтому в город ее сопровождал шофер. Именно от него мой сын узнал, что она не впервые отлучается из дома, оставляя детей на няньку.

Бред. Не стану отрицать, что проводила эти часы с Лисицким, но обвинять нас в запретной связи до невозможности глупо. Кожей чувствую, как выжидательно Филипп взирает на меня из-под стекол ультрамариновых очков, и все же решаю не дожидаться очевидного вопроса.

— Нет, — машинально качаю головой, но не порываюсь поднять своих глаз: все так же изучаю свои пальцы, позволяя волосам укрыть пылающие щеки своей непроницаемой ширмой. — Слава мой… — осекаюсь. Кто он? Я теперь и не знаю.

— Нас связывали лишь деловые отношения. Я на него работала.

— Ну, конечно! Знаем мы, каким местом ты так усердно трудилась! Прос…

— Не забывайтесь! — прежде, чем она успевает договорить, Филипп пригвождает Эвелину к дивану своим возмущенным взглядом. — Мы на федеральном канале. Ваш муж об этом не знал? — обращается уже ко мне, оставляя без внимания народную артистку, и устраивает свою руку на спинке позади меня.

— Нет.

Мой муж не знал много. Потому что однажды, даже у самого понимающего, доверчивого человека заканчиваются ресурсы, иссекают запасы терпения и собственные желания, наконец, выходят на первый план. Моей страстной мечтой стало избавление. Избавление от вновь предавшего меня человека, который продолжал бы из года в год играть в семью, удовлетворяя свои потребности на стороне. Ведь Яна была права — ее хотят, и порой это влечение так нестерпимо, что для своих любовных утех Игорь не брезгуют использовать наше брачное ложе…

Яну я обманула. Потеряла покой, и, к собственному стыду, нет-нет да подносила к лицу брошенную мужем рубашку, всякий раз переживая, что найду на его одежде следы ее возращения — духи, отпечаток помады или черный волос…

Это унизительно, страшно, и до ужаса обидно — инспектировать гардероб мужчины, который априори должен принадлежать лишь мне, не подпуская к пуговицам на своей деловой сорочки чужие пальцы.

Возможно, мне стоило ему признаться, рассказать о своем столкновении с его любовницей, но тот страх, что жил внутри, не давал мне решиться на отчаянный шаг. Я боялась найти в глазах Гоши подтверждение собственным переживаниям, боялась понять, что для него давно уже не секрет, что эта жгучая брюнетка решила его добиться, или, что в разы хуже, уже прошла половину пути, не поленившись освоить узел нью-классик, в завязывании которого теперь практикуется на его шеи.