Прямой эфир: В кадре и за кадром

Горьком».

Однажды всех сотрудников Горьковского телеви-

дения на одной из творческих летучек предупреди-

ли, что говорить о жизни Сахарова в нашем городе

нельзя и снимать что-либо в районе того дома, где он

поселился, тоже не рекомендуется.

Затем было забавное происшествие, которое выз-

вало большой переполох на телевидении. Нашего

кинооператора Глеба Бабушкина забрала милиция, после чего на несколько часов он оказался в здании

КГБ. Люди старались говорить об этом шепотом, но при этом трудно было удержаться от колких ком-

ментариев и шуток, так как более боязливого и за-

конопослушного человека, чем Глеб Бабушкин, надо

было поискать.

Оказалось, он получил задание с разных ракурсов

сделать кадры новой деревянной детской площадки, которую построил какой-то комсомольский строй-

отряд. К несчастью, одна из точек съемок позволяла

увидеть угол того дома, где находился академик Саха-

ров, о чем Глеб Бабушкин не имел ни малейшего по-

нятия. Молчаливые люди в серых пиджаках скрутили

ему руки, отняли камеру, отвезли в КГБ.

НИНА ЗВЕРЕВА 156

Мы с любопытством наблюдали как через пару

часов по тому же адресу поехала наша любимая ди-

ректриса Рогнеда Александровна Шабарова, которая

привезла тихого и потрясенного оператора назад, а потом долго ругала наших мужчин-операторов, ко-

торые отмечали возвращение коллеги, как большой

национальный праздник.

Следующая история случилась вскоре — о ужас! —уже со мной. Моя любимая программа — студенче-

ский телевизионный клуб «Потенциал» — выходила

в прямой эфир раз в две недели. Я вела ее со второго

курса университета, была автором всех сценариев

и сама приглашала людей в студию. Шеф-редакто-

ром программы и автором идеи был мой любимый

редактор Владимир Близнецов. Мы каждый раз об-

суждали с ним, кого позвать и какие темы вынести

на обсуждение участников клуба. Программа была

живой, яркой, веселой, как сама студенческая жизнь.

Прямой эфир придавал градус программе, к тому же

было много звонков в студию, общение напрямую

с телезрителями.

В тот раз я позвала в эфир группу студентов инсти-

тута иностранных языков, которые только что вер-

нулись из поездки во Францию. Как вы понимаете, жизнь в нашем закрытом городе Горьком не дава-

ла возможности даже мечтать о поездке в Париж

или в Америку, и мы ловили каждое слово тех, кому

повезло увидеть другую жизнь и другие страны.

Студенты, как я теперь понимаю, перед эфиром

получили инструкции от своих кураторов и стара-

лись рассказывать не только о хорошем, но и о тех

«язвах капитализма», которые они наблюдали свои-

ПРЯМОЙ ЭФИР 157

ми глазами. Мне это совсем не понравилось, и я ре-

шила задать несколько конкретных вопросов.

— А что французы знают о городе Горьком? —спросила я.

В ответ — тишина. Тогда я спросила с напором: — Неужели они не знают наши машины «Волга», нашу реку, наш Кремль?

В ответ — опять тишина. Я даже растерялась.

И тогда один из студентов не выдержал и сказал: — Они знают наш город, потому что к нам сосла-

ли Сахарова.

Эта тишина в студии показалась просто зловещей.

Никто не знал, как реагировать на невольную репли-

ку. Я быстро взяла себя в руки и сказала что-то вроде: «Надеюсь, что после знакомства с вами они узнали

о нашем городе много интересного и достойного вни-

мания…» В общем, как-то вывернулась. Тем не ме-

нее гром грянул ровно через минуту, хотя передача

еще даже не закончилась. Я помню, как меня потря-

сла опустевшая режиссерская рубка, и я заволнова-

лась: есть ли там кто-нибудь, кто отвечает за картин-

ку в эфире. Оказалось, что Близнецов и Гончарова, которая была режиссером этой программы, были

срочно вызваны к начальству и получили по выго-

вору. Меня лишили гонорара и премии, но самым

тяжелым для нас всех стало решение руководства

о переводе программы «Потенциал» в режим предва-

рительной видеозаписи. Мой любимый телевизион-

ный живой «Потенциал» превратился в «консервы»

и достаточно быстро закончил свое существование.

Прошло несколько лет. Наступила перестройка.

Горбачев позвонил Сахарову прямо в его холодную

НИНА ЗВЕРЕВА 158

казенную квартиру в Щербинках и предложил вер-

нуться в Москву. Тот ответил, что вернется только

при условии, что из тюрем и лагерей России отпустят

политических осужденных. Горбачев обещание дал

и сдержал его.

Сахаров вернулся в Москву, стал народным депута-

том и вскоре внезапно умер в своей московской квар-

тире. Мне ужасно жаль, что я так и не успела познако-

миться с ним лично. Но случилось так, что мне при-

шлось делать достаточно много материалов о жизни

академика Сахарова в нашем регионе — как в начале

его пути, так и под конец жизни.

Первое задание, которое дали мне на Россий-

ском телевидении, звучало именно так: в течение

двух недель сделать документальный фильм о жиз-

ни Сахарова в Арзамасе-16 для показа в прайм-тайм

в эфире нового российского телевидения. Это был

май 1991 года, еще до августовского путча. Нас с опе-

ратором Михаилом Сладковым никто не собирался

пускать на территорию закрытого объекта, а фильм

уже стоял в программе, хотя еще не было снято ни од-

ного кадра. И тогда Анатолий Григорьевич Лысенко

приказал давать объявления по «Радио России» через