Пряничные туфельки

— Вот… эсса, закутайтесь. Я проведу вас до гостевого дома, — девушка взглянула на Ринну с сочувствием.

Та молча набросила плащ, фрейлина поправила на ней капюшон.

Чем дальше, тем удивительней, но расспрашивать действительно было не время.

Втроем они, не прячась, прошли по двору до гостевого дома — при свете дня, конечно, ничего бы не вышло. Фрейлина вышагивала впереди, Рик, опустив голову — за ней, и крепко держал Ринну за руку. Как только вошли, он с облегчением скинул плащ.

— Ну вот и всё. Скандал с монахинями нам больше не грозит. Дорогая, мои покои тут самые скромные, но что поделаешь, — и потащил её куда-то в сторону от главной лестницы.

Оказалось, Рик занимал в гостевом доме даже не комнату, а маленький чулан без окон, куда помещалась лишь кровать с постелью.

— Я сейчас сама принесу вам перекусить и чаю, да? — деловито осведомилась фрейлина.

— Ты чудо, Фина, — сообщил ей Рик.

— За это ты меня и любишь, — отозвалась она, но осеклась, покраснела и виновато посмотрела на растерявшуюся Ринну.

— Простите. Это у нас шутка такая, всего лишь.

— Поосторожнее, — усмехнулся Рик, — я тебя люблю чистой братской любовью, но Ринна — тай, и за такие шутки её рысь тебя съест. Дорогая, мы с Финой знакомы с детства, её родители — циркачи. Но она служит королеве Савадине, приехала с ней из Лира. Она фрейлина для… как бы сказать… для особых поручений. Знаешь, всякое случается.

— Понимаю…

Ринна не очень понимала, и, вообще, ещё недавно даже не поверила бы, что официально носить звание фрейлины королевы может девушка неблагородного происхождения, тем более циркачка. Но теперь она разве что слегка удивилась.

— Ну и зачем было выдавать мои секреты? — хихикнула Фина, — естественно, мы, циркачки, можем всё, отчего леди падают в обморок. Кстати, внизу, в купальне, должна быть тёплая вода…

— Дорогая, тут Нона для тебя собрала, — Рик выдернул из-под кровати пухлый узел с одеждой. — Пригодится ведь?

— Невероятно, — Ринна со странным чувством погрузила руки в мягкий ворох.

Её платья, халат, белье, чулки, её любимое мыло с розой и корицей, гребни для волос и набор новых серебряных шпилек, купленных незадолго до того злосчастного праздника… Как будто десять лет прошло!

— Ты был в Ленгаре. И как там? Как Нона?

— Она одна не верит, что ты решила стать монахиней. Всем уже сообщили, многие одобряют.

— Это неправда. Я не решала.

— Вот и скажешь об этом завтра.

Тёплой воды оказалось вдоволь, и большее счастье трудно было даже представить. Пустая протопленная купальня в подвале гостевого дома была в её распоряжении. Фрейлина-циркачка ушла, Рик предложил было помощь, хитро при этом улыбаясь — она отказалась, отправив его ждать за дверь. Она много дней не мылась и не меняла одежду, её волосы были грязными и плохо расчёсанными — и своей горничной она бы не желала показаться в таком виде, не то что Рику.

Обратно, в комнату, он принёс её на руках, бережно опустил на кровать и закутал одеялом. Фина сдержала слово — поднос с едой стоял на табурете у кровати.

— Поешь немного, — предложил Рик, садясь рядом и протягивая ей ложку, — каша пахнет очень вкусно. У тебя глаза стали вдвое больше.

— Не хочу… — она покачала головой.

Ни один из множества вопросов не хотелось задавать прямо сейчас.

— Тогда спи. Завтра у нас тут то ещё представление, — он встал.

— Ты уходишь? — она испугалась.

— Что ты, кошка. Я не уйду. Больше ни за что, — он сдернул с крючка плащ, свернул его наподобие подушки и бросил на пол, туда же полетело ещё одно одеяло. — Буду охранять твой сон, ничего не бойся.

Отчего-то такой расклад ей не понравился.

— Рик… Я изменилась? Стала уродиной с большими глазами?

— Что-о? — он замер и удивленно рассмеялся, — нет, ты очень красивая. Я люблю тебя, кошка. Но ещё я помню наш уговор. Ты моя невеста месяц. Месяц ещё не миновал.

— Рик… — она вздохнула, — нет. Каждый мой день тут считается за три. Все сроки вышли! Ложись со мной, — она похлопала рукой по постели рядом, но он покачал головой. — Почему?..

— Прости. Но ты сейчас не в себе немного. Пусть это пройдёт.

— Рик?! — у неё слов не было, чтобы ответить на эту нелепость.

— Почему каждый день — за три? Что с тобой произошло? — он наклонился над ней. — Рассказывай, кошка, — в его взгляде было много перца и самая капля мёда.

— Нет. Это неважно. Я все поняла, что нужно было. А теперь мне приходится уламывать мужа исполнить супружеский долг.

— Что?! — вот он, мед, и хмель тоже, и Рик засмеялся, — опомнись, женщина. Здесь монастырь, забыла?

— Нет, мы в гостевом доме. Он не для монахов, здесь нет запретов.

— И ты хочешь первую брачную ночь среди этой убогости? Ну, доверься мне…

— Ри-ик… — его дурацкие доводы приводили в отчаяние. — Какая мне разница, убогость тут или роскошь? А тебе почему не все равно?

— Тебе ПОТОМ будет не всё равно…

— Потом — не считается. Рик, я не хочу терять ни одного дня. Ни одного нашего дня, ни одной нашей ночи. Ну хотя бы целовать меня ты не против? Просто целовать?

— Ты меня уморить решила. Если я начну просто тебя целовать…

— Ты начни! Рик, иначе я пожалуюсь… королеве!

— Что?!! — кажется, он собрался над ней смеяться.