Пряный аромат Востока

– Я жутко ревновала – если бы не Фредди, не знаю, что бы я сделала. Сами роды были ужасными – потом я расскажу вам с Тори, не сейчас. Все случилось дома по неудачному стечению обстоятельств, далеко от госпиталя. В тот вечер Джек вернулся домой из патруля и, когда из дверей увидел меня с Фредди на руках, заплакал. Лег возле меня, попросил прощения и сказал, что будет заботиться о нас до конца своих дней. Слова такие старомодные и смешные, и так много значили, – но к тому времени, – Роза махнула рукой, словно отгоняла муху, – я в них не нуждалась. Все снова переменилось. Он лег рядом со мной, обнял меня, Фреди лежал у нас на груди, и когда я выглянула в окно и увидела, ну, как огромен мир – луна там, звезды, – я поняла, что никогда еще не жила такой полной жизнью. Мне даже трудно выразить это словами. Еще я знала, что если расстанусь с ним, то потеряю половину меня самой.

– Господи. – Вива была удивлена, что Роза действительно, кажется, рада. Сама бы Вива моментально бросила бы такого мужчину.

После ленча Роза уснула на коврике с печеньем в руке. Казалось, ее утомила исповедь. Вива пошла взглянуть на лошадей, которые щипали траву с путами на ногах, а когда вернулась и легла рядом с подругой, подумала, как же она была поглощена сама собой в Ути, раз даже не заметила, что Роза сильно огорчена. Потом она подумала, что часто так ошибается, думая, что на свете есть счастливые люди, такие как Роза и Джек, которым судьба даровала красоту, либо деньги, либо заботливых родителей, – и они скользят по жизни, им не приходится проходить через многочисленные трудности, как другим. Как выясняется, все не так, и страдают все, но только по-разному.

Поразило ее и то, как Роза рассказывала свою историю – просто и чистосердечно. А ведь Вива с Тори могли бы догадаться о ее состоянии, если бы были ее по-настоящему близкими подругами. И истина сделает вас цельными. Но может, ты знаешь другого человека до той степени, в какой он готов открыть перед тобой свое истинное нутро? Эта мысль облачком сгущалась на краю сознания Вивы.

В этот момент она могла бы без проблем рассказать Розе о случившемся в Ути, о Фрэнке и Гае. Роза поняла бы ее и, может, дала какой-то разумный совет. Но ее дверь, казалось, уже захлопнулась, и открывать ее слишком боязно – за ней может оказаться угрюмый пустырь.

За этими мыслями последовала и более обидная: что всю свою энергию Роза тратила сначала на попытки любить мужчину с пятнами на совести, а потом и на любовь к нему. А Вива потратила свою энергию на то, чтобы не любить мужчину, на намеренное бессердечие. Она тоже преуспела в этом – по крайней мере, так считала, – и теперь снова могла работать и выживать. Кто же из них прав?

От напряжения у Вивы запульсировал шрам; все было слишком сложно. Вот если бы ей удалось сгустить то, что Роза ей говорила, до приемлемой мысли – до чего-то, чему она могла бы аплодировать, поверить, о чем могла бы сожалеть.

Когда она была ребенком, аналитический ум ее отца часто приводил ее в замешательство, отвечая вопросом на вопрос. Как-то раз она спросила: «Как сделать аэроплан?»

Он спросил: «Какая польза от аэроплана?»

Она ответила: «На нем можно летать», и тогда он заставил ее перечислить то, что нужно для того, чтобы летать: крылья, невесомость, скорость и так далее.

Так вот – какая польза от того, что мужчины и женщины живут вместе – кроме очевидной вещи, продолжения рода? Кров? Защита? Вон женщины-суфражистки уже меняют правила. Чтобы заниматься сексом? Расширить твое понимание любви, вынося ее за пределы своей личности? Но это звучит безнадежно – высокопарно и романтично; ясное дело, что некоторые люди причиняют друг другу ужасную боль – но как ты на деле узнаешь об этом до того, как тебе причинят боль? Конечно, это самая большая игра из всех.

Она старалась думать об этом чисто абстрактно, но вдруг перед ее глазами возникли ямочки на щеках у Фрэнка – его улыбка, неожиданно озаряющая светом его лицо, – и она крепко зажмурилась. Нет, ей нельзя вспоминать о нем вот так, зримо. Ее шансы ушли в прошлое. Все позади.

Глава 52

Когда Роза проснулась, Вива лежала рядом с ней с открытыми глазами.

– О чем ты думаешь, Вива? – спросила она.

– Что нам пора возвращаться. Тори подумает, что нас сожрали крокодилы.

Внезапно Роза рассердилась на нее. Они с Тори ужаснулись тому, какой больной выглядела Вива. Дело было не только в заживающем шраме, решили они; куда-то пропал весь ее огонь. Даже ее волосы потускнели.

– Скажи ей что-нибудь во время вашей прогулки, – посоветовала Тори. – Я бы и сама это сделала, но мне пока нечего сказать, я новичок. Ты ведь знаешь, какой колючкой она иногда становится.