Прятаться больше не с кем

Иду в душ, быстро — быстро ополаскиваюсь, возвращаюсь в комнату, путаюсь в одежде, обуваюсь и жду Миднайт в коридоре, чтобы попрощаться. Она пошла в душ после меня, не знаю, сколько она проведёт времени там, чувствую, что не могу уйти просто так, облокачиваюсь о стену и жду, воспроизвожу в памяти складки её пизды и фактуру сосков. Её не надо учить, она хорошо знает, как тебя выебать, выжать, высосать и отсосать.

Миднайт выходит из ванной, голая, идёт ко мне, целует,

— До встречи, Рэ. Называй меня по имени чаще.

— и поворачивает ключ в замке.

— До встречи,

— разворачиваюсь я, чтобы выйти,

— Миднайт. Ты охуенная.

— выхожу, дверь тихо закрывается, иду вниз по лестнице, опустошённый, из головы не идут мысли о Дэнни, что он задумал, или не задумал и я себя накручиваю, причины его поведения мне ясны и понятны, но его реакции — такие как сегодня — я не смогу к ним привыкнуть, не смогу их принять, воспринимать как нечто естественное, свойственное Дэнни, дождь уже кончился, дорога местами подсохла, ветрено, я постоянно оглядываюсь, но Дэнни нигде не видно.

— Раковым больным нужно обезболивающее, наркотики, но часто их не дают, или их нет, или нужно заплатить ещё и ещё, люди не могут терпеть и ищут любой доступный способ, чтобы покончить с собой,

Я читаю листовку, которую мне дала девушка на улице.

— Но больные так слабы, что не могут осуществить задуманное. Родственники и врачи не идут им навстречу, предпочитая наблюдать мучения, агонию пациентов. Паллиативная медицина не так хорошо развита, чтобы обеспечить всех нуждающихся. Поставьте свою подпись, если считаете, что настало время легализовать эвтаназию и марихуану. Частный хоспис «Эвиана».

Телефоны, сайты, адрес. Я комкаю листовку и бросаю себе под ноги, пинаю как мяч, как очень плохой некачественный мяч, эвтаназия, блядь, марихуана, близкородственное скрещивание и вымирание популяции. Я зайду на ваш сайт, подпишусь под легализацией, но сколько ещё пройдёт времени, чтобы что — то сдвинуть.

Вику уже всё равно, Дэнни усугубит своё состояние, а я предпочёл бы эвтаназию под марихуаной, чтобы было смешно до смерти.

Party 9

Этот процесс — секс.

Да, я трахаю свою мать. Я занимаюсь с ней любовью. Я ебу её. Я восхищаюсь ей, её красотой, её телом, но не люблю. Она мне отвратительна, я её презираю, ненавижу именно как мать. Но, Миднайт, мне очень нравится секс с тобой — ты это знаешь, ты пользуешься этим, я пользуюсь тобой, ты — мной, гармония, к тому же ты теперь бесплодна, слишком много страсти, слишком много желания, которые некому отдать. И ты даёшь мне.

Когда мы в ту ночь сидели у Вика, когда он всё решил, я рассказал ему, как всё началось, как это вообще происходит и что мне это нравится. Я рассказал Вику, как мы ебёмся — мама и я. Пиздец как нравится. Вик или не понял, или не придал значения, сказал что — то типа «главное, что ТЕБЕ нравится». Миднайт тоже не хочет прекращать, сказал я ему.

— Я бы и сам её поимел.

Иди и поимей, говорю, отмени свои планы. Но я точно знал,

— Не, Дэнни, пизда меня не вылечит. Даже пизда замечательной Миднайт.

— что тела Миднайт ему не видать. Её ебут двое — я один и я другой. Иногда с разницей в час — два, и Миднайт не всегда принимает душ в перерыве — ей так больше нравится.

Я рассказал Вику, какая Миднайт — в пизде, во рту, в заднице, какая упругая у неё грудь, подтянутая задница, как она делает то и это, как кончает и как злится, когда сразу после ебли я выталкиваю её из комнаты. Злится, плачет, но всё равно снова приходит, раздвигает ноги и просит выебать, хотя меня и просить не надо — и мы оба это знаем.

Вик расспрашивал меня про растяжки, про складочки кожи на животе и на бёдрах, про родинки, про маленькие светлые волоски, какие пятки у Миднайт — грубые или мягкие, целовал ли я мочки её ушей, приятны ли на ощупь её волосы, не представляю ли я вместо неё кого — то другого и ещё много таких вопросов о разных мелочах. Я отвечал долго, подробно, сам не знал, что столько всего помню, что вообще мог обратить внимание на какие — то там родинки. Но когда я был наедине с Миднайт, частности меня не беспокоили, она мне нужна была целиком как тело, тело, которое не вызывает ассоциаций с матерью, тело, которое не имеет мозгов и любых других чувств, кроме похоти и страсти.

Я рассказал Вику всё, ответил на все его вопросы, думал — ещё немного и я смогу его отвлечь, он передумает, поговорю с Миднайт, чтобы она выслушала его (мне бы многого стоило просить её о подобном, учитывая, что никакого общения между нами не было), может быть, обнадёжила как — то возможностью, шансом, она умеет расположить к себе, умеет и себя расположить, подстроиться под желания других, я хотел наебать Вика, наебать время, выиграть у времени Вика, а о желаниях, о мыслях Вика я тогда не подумал. Мне было страшно. Ничего не получилось и стало ещё страшнее.