Прятки: игра поневоле

Проповедь тянулась бесконечно, а когда она наконец-то закончилась и люди потянулись к выходу – тогда я увидела Винса. Он стоял неподалеку от входа с улыбкой на лице, да еще и послал мне воздушный поцелуй – похоже, что сейчас он чувствовал себя хозяином положения. Как же мне хотелось запустить в этого наглеца чем-то тяжелым (да хоть молитвенником, тем более что он достаточно тяжелый) – словами это не описать! Просто руки чесались хоть разок врезать от души по этой довольной физиономии с чуть насмешливой улыбкой, только вот делать этого было нельзя ни в коем случае – не стоит давать сплетникам новую пищу для разговоров. Однако когда я проходила мимо Винса, тот произнес громким шепотом, чтоб слышали все окружающие:

– Встречаемся в полночь на нашем месте!

Ох, как же в этот момент мне хотелось ответить этому наглецу так, как он того заслуживал, но я понимала, что со стороны это будет смотреться жалко и недостойно, тем более что окружающие, услышав слова Винса, замедлили шаг, ожидая, что я скажу в ответ. Мне оставалось лишь пройти мимо, сжав зубы и не обращая внимания на нахала, который бросил мне в спину:

– Не опаздывай, как в прошлый раз, а то ведь и уйти могу! Опять догонять будешь и за штаны хватать!

С великим трудом удержалась, чтоб не повернуться к Винсу и высказать ему все, что я о нем думаю, только вот бывший жених наверняка повернет дело так, будто мои слова подтверждают его россказни. Именно потому-то я даже бровью не повела, хотя глаза застилал самый настоящий туман, в горле стоял комок, и хотелось только одного – добраться до дома и там забиться в какой-нибудь темный угол, чтоб меня было не видно и не слышно, и чтоб отныне все оставили меня в покое. Если можно – навсегда.

Дома, выслушав очередную истерику Альбы (хорошо еще, что отец не стал со мной разговаривать и сразу ушел в кабинет) я забралась в свою комнату, и предалась невеселым размышлениям. Судя по тому, что сегодня произошло, у отца не останется иного выхода, как отправить грешницу и позор семьи (то есть меня) в монастырь – это самый надежный и действенный способ прекратить неприятные разговоры. Должна сказать, что подобное решение отца лично для меня будет самым худшим выходом из той неприятной ситуации, в которой наша семья оказалась по вине Винса – я на дух не выношу строгую монастырскую жизнь, и там просто не уживусь. Ну не мое это – уйти от мира и смирять свой дух, подчиняясь суровым правилам монастыря! Может, все же стоит попросить отца отправить меня к дальним родственникам? Могу даже пообещать, что после этого раз и навсегда забуду дорогу в наш город... Увы, в этом вопросе отец вряд ли пойдет мне навстречу.

Не знаю, сколько времени я просидела в раздумьях, но тут в дверь мой комнаты постучали, и на пороге появилась наша служанка.

– Барышня, вас желает видеть отец. А еще он сказал, чтоб вы не медлили.

– Да, конечно... – я шагнула к дверям. Кажется, сейчас отец сообщит о том, что он принял окончательное решение относительно моей будущей судьбы. – Он в кабинете?

– Да, с тем господином.

– С каким еще господином?.. – не поняла я.

– Такой привлекательный мужчина, хотя, скорей всего, не из нашей страны... – оглянувшись, затараторила служанка. – Видно, что он из благородных, но такой представительный мужчина, просто красавец!..

– Хм...

– Раньше я этого человека ни разу не видела... – продолжала служанка. – Он пришел сюда вскоре после того, как вы вернулись из церкви, и спрашивал, сможет ли господин Даррис принять его. С той поры ваш отец и этот господин что-то обсуждают, я им вино носила, причем одно из самых дорогих, что есть в доме. А еще господин Даррис недавно отправил Карла на постоялый двор, чтоб передать кому-то, чтоб тот шел сюда.

Карл – это наш работник, он же конюх и садовник в одном лице, а еще отец часто посылает его с поручениями. Если же принять во внимание, что непростая ситуация, сложившаяся за последнее время в нашей семье, отнюдь не способствует приему гостей, то можно предположить, что все происходящее имеет какое-то отношение ко мне.

Когда я шагнула в кабинет отца, то в первое мгновение даже растерялась, и было с чего – передо мной сидел тот самый мужчина с неприятным холодным взглядом, тот самый, которого я не так давно видела в церкви. Надо же, а я думала, что он уехал... Сейчас же, при моем появлении, он встал с кресла, церемонно поклонился и вновь сел на место.

– Гвендолин, позволь представить тебе гостя нашего города Салазара Монте... – произнес отец, и в его голосе я не услышала недовольных ноток. Что ж, уже неплохой знак.

– Очень приятно... – надеюсь, мой книксен был безупречен.

– Должен сказать, что мне не часто встречались такие красавицы, а я немало поездил по свету, и видел множество красивых женщин... – вступил в разговор гость. – Господин Даррен, ваша дочь – настоящий бриллиант. Очарован, право, очарован.

– Благодарю, вы очень любезны... – произнесла я, а про себя подумала: зато вы, господин Салазар, мне что-то совсем не нравитесь, хотя не могу понять причину подобной неприязни.