Пряжа из раскаленных углей

Вероятнее всего, я вообще не должна вернуться из этого похода. Это мне доходчиво объяснил Дриан, и я с ним была совершенно согласна. Если я каким-то невероятным образом смогу разделаться со Зверем, а значит, моя магическая сила окажется действенной – меня убьют в спину свои же, поскольку Гильдия не позволит выжить девчонке, превосходящей любого другого мага по силе и мощи. Если не смогу разделаться с чудовищем и сам Зверь меня не растерзает – меня опять-таки убьют, дабы тайна сделки не выплыла наружу или чтобы свалить на меня вину за поражение. Мой опекун удачно продал меня и надеялся получить политический барыш. А еще это значило, что на корабле плыл человек или люди, которые должны сделать так, чтобы из этого похода я не вернулась.

В первый момент я подумала о сыскарях – среди них были те, кто не прочь был от меня избавиться и тем самым угодить Валдесу. Но опекуну Угго для чего-то нужно было усадить на этот корабль всех сыскарей, что побывали в Ниннесуте. Для чего?

Берген хоть и был прекрасным воином и капитаном, но похвастать выдающимися магическими способностями не мог, да и среди других сыскарей кандидатов в герои не было. Нужной подготовки для того, чтобы идти на магического зверя, ни у кого из них не было – сыскари, как я давно знала, были предназначены для другого. Так какой интригой можно было объяснить желание Валдеса уничтожить часть своих людей? У меня был единственный ответ на этот вопрос: Главенствующий маг желал избавиться от всех тех, кто был в Ниннесуте и знал о сокровищах. И для этого он не жалел ни сил, ни средств.

Так что мы были обречены. И Берген прекрасно понимал это.

Корабль плыл несколько часов, прежде чем за бортом хоть что-то изменилось. Мы выехали из порта Вельма под низкими хмурыми тучами и при довольно сильном ветре – волны внушали опасение, что надвигается новый шторм, однако этого не случилось. Как раз наоборот – чем дальше мы продвигались на север через пролив, тем спокойнее становилась вода. Тем тише становились волны. Тем больше успокаивался мой желудок.

Качка не прошла для меня (и не для меня одной) даром – до сего момента я никогда не плавала на кораблях и теперь узнала, что удовольствие это очень сомнительное. Тошнота, рвота и головокружение лишили меня остатков шаткого самообладания, а предательская слабость, из-за которой я забилась в щель между канатами на палубе и лежала, мучимая качкой, только и позволила, что наблюдать за неутешительными маневрами Бергена.

Капитан явно пытался разузнать что-нибудь о существе, на встречу с которым мы плыли, однако это ему плохо удавалось.

Имперские маги сыскаря не жаловали. Я видела, каким высокомерным взглядом окинул Бергена один высокопоставленный франт с зеленой перевязью, а другой, с синей перевязью, ответил что-то насмешливо-глумливым тоном и даже поднял руку, чтобы снисходительно похлопать капитана по плечу голубыми перчатками. Однако так и не похлопал, вовремя остановился. Берген что-то резко произнес, круто развернулся и отошел, а на лице мага с голубыми перчатками застыла гримаса удивленной неприязни. Уже не высокомерия.

Я могла наблюдать за всем, что попадало в поле моего зрения, лишь со стороны, молча наблюдать, делать выводы, но не вмешиваться, однако неприятности нашли меня сами.

– Ты и есть находка Угго Валдеса?

Скрипучий высокий голос говорившего не предвещал ничего хорошего. Это был мужчина с перевязью, но без знаков собственного чина, невысокий ладненький господин с коричневыми глазками слегка навыкат. Маг возвышался надо мной, выпятив грудь и раздуваясь от собственной значимости – гонору в нем было никак не меньше, чем в тех магах, которые только что говорили с Бергеном.

Я ничего не ответила. Даже просто поднимать голову мне было накладно, а уж задирать ее ради этого смешного господина – и того подавно. Так что я просто бросила на него хмурый взгляд и опять уложила голову в наиболее удобное положение на канатах.

– Эй, ты, мразь! Отвечай, когда тебя спрашивают!

Аккуратный, начищенный до блеска сапожок обитым железом носком тюкнул меня по лодыжке. От боли я вскрикнула и села, однако еще до того, как я произнесла хоть слово, за меня вступились:

– Ты как разговариваешь с дамой, баран паршивый? Я тебе сейчас сапоги твои вместе с ногами за борт выброшу! А ну-ка, извиняйся!

И пока я с удивлением наблюдала за тем, как вырастает перед маленьким гильдийцем внушительная фигура Елама, одного из сыскарей, более славящегося своими кулаками, чем магическими способностями, обстановка вокруг места, где я скромно зашилась, сильно изменилась. На звуки скандала сюда мигом подтянулись люди, а поскольку огонь недовольства и неприязни тлел на корабле уже с момента его отплытия, крохотной искры хватило, чтобы на палубе забушевало пламя.