Приблудный кот (СИ)

Выглянув в дверной проем, Паше показалось, что Всеволод Игнатьевич на полу перестал дышать. Он снова подбежал к профессору, параллельно вытаскивая сотовый из кармана брюк. Трясущиеся пальцы упорно скользили мимо кнопок на сенсорном экране, не желая набирать номер «скорой». Поборов непослушный телефон, Паша поднес его к уху. Ответил спокойный женский голос и спросил в чем проблема.

- Здравствуйте, приезжайте скорее, - возопил в трубку Паша, вглядываясь в посеревшее лицо профессора. – Мужчина, чуть старше пятидесяти. Он просто упал! Попросил принести таблетки, а там их миллион!

Женский голос в трубке старался успокоить паникующего парня, выяснить адрес и название лекарств. Паша снова подбежал к полкам и стал перечислять сложные названия препаратов заплетающимся языком. Женский голос продолжал размеренно просить о спокойствии и уверил, что машина за ними уже выехала. Паша снова уселся на пол рядом с Всеволодом Игнатьевичем, постарался унять свою истерику и трясущимися пальцами прощупать пульс. Профессор продолжал лежать без движения, грудная клетка слабо приподнималась, пульс не хотел прощупываться, но скорее не от своего отсутствия, а от Пашиной неопытности в этом вопросе. Ресницы затрепетали, и профессор мутным взглядом нашел перепуганное бледное лицо, склоненное над ним.

- Сумка возле двери, - прошептал профессор.

- Вы только не вздумайте умирать! – потребовал Паша, четко услышав в собственном голосе обреченность.

На ватных ногах он прошел в прихожую в поисках упомянутой сумки. Та стояла на тумбочке, словно давно ожидая своего часа, и насмехалась своими карманами на змейках. В дверь позвонили. Паша пропустил спешащих мужчин и женщину в синих халатах, с носилками и объемной сумкой. Сориентировавшись в мгновение ока, они сделали профессору укол, водрузили его на носилки и понесли к выходу. Паша схватил сумку и ринулся следом, но женщина его остановила:

- Вы родственник?

- Нет, - растерялся Паша. – Я его близкий друг. У него никого нет.

Женщина поджала губы, но кивнула головой. Паше позволили поехать с ними. Забившись в угол машины скорой помощи, он чувствовал как его лихорадит, а мысли в голове не хотели приходить в порядок, то и дело возвращаясь к полкам с таблетками, заранее приготовленной сумке и серьезному разговору, который так и не состоялся. Все происходило быстро, как в фильме. Они подъехали к серому в ночи зданию, выгрузили профессора и повезли по длинному коридору. Паша хотел было побежать следом, но перед распашными дверьми его задержала медсестра и велела ждать здесь, заибрая сумку из ледяных рук. В кармане на змейке нашлись все документы и медкарта. Паша остался один в пустом коридоре. Он некоторое время смотрел на плотно закрытые двери, не зная что делать. Вдоль стен обнаружились пластиковые стулья. Он опустился на один из них, подтянул коленки к груди и приготовился ждать. Никогда ему не приходилось ждать известий о здоровье дорогого человека, а уж сидеть в холодном пустом коридоре, под дверями операционной, и подавно. Его чувства находились в смятении, мысли в голове в беспорядке, тело словно заледенело. Он чувствовал себя, как два года назад, оказавшись на улице: маленьким, потерянным и никому не нужным. Он сидел тихо, как мышка, и гипнотизировал стену напротив. Тишину коридора нарушали шаги медперсонала, скрип каталок и уставшие голоса; воздух наполнял резкий, неприятный запах дезинфицирующих средств и больничной еды. Сколько он прождал на твердом пластиковом сидении, определить было сложно. От грустных мыслей его отвлек знакомый удивленный голос:

- Паша, что ты здесь делаешь?

Серые пустые глаза оторвались от стены и пробежались по остановившемуся напротив человеку. Им оказался Андрей, с резиновыми перчатками в руках и сдвинутым на шею респиратором. Он внимательно смотрел на Пашу в ожидании ответа. С тонких дрожащих губ сорвался невнятный звук, похожий на мяуканье. Совладав с собой, Паша выдавил:

- Он просто упал. Я вызвал «скорую». Его забрали и ничего не говорят. Я видел, что ему больно, но ничего не смог сделать - в серых глаза мелькнула вина и страх, тонкой поволокой их стали застилать слезы. – Там было столько таблеток. Я и не знал, что он болен.

- Тихо, тихо, - успокаивающе произнес Андрей, усаживаясь рядом с трясущимся Пашей и обнимая его за плечи. – О ком ты?

- Профессор, - всхлипнул он и уткнулся носом в широкое плечо. – Всеволод Игнатьевич.

- Ага. Давай я схожу, узнаю, что с ним?

Паша поднял голову и с надеждой посмотрел на главврача. Андрей решительно поднялся и вошел за закрытые двери. Паша вскочил со своего насеста и в нетерпении заходил от стены к стене, заламывая тонкие пальцы рук. Через несколько мгновений Андрей вышел, но на его лице не было улыбки, скорее маска, обязующая успокоить нервных родственников. Он усадил Пашу обратно, присел рядом и крепко сжал его ледяную ладонь в своей руке.

- Не стану тебе врать, Паша, и ходить вокруг да около, - начал Андрей. – У него рак на последней стадии.

- Что?! Но он же всегда себя хорошо чувствовал!