Причина причин (СИ)

«Я знаю этот голос! Мне, в самом деле, дурно. Я либо сплю, либо теряю свой рассудок…» Леголас пошатнулся, но сильная рука подхватила его, не дав упасть. Он опустился в кресло, в глазах стоял туман, в ушах звенело. Принц сжал руками голову и стиснул веки, силясь прийти в себя. Он глубоко вздохнул и открыл глаза, тут же упёршись взглядом в вишневый бархат. Хозяин комнаты сидел в двух шагах — напротив, в кресле. Взгляд Леголаса несмело скользил вверх, выхватывая подробности: редкой красоты руки, лежащие на подлокотниках кресла, на мизинце одной из них сверкнуло камнем точно такое же кольцо, как у отца. «Так, значит, это — мастер, создавший чудное творение… два… два творения… Ну, хоть не призрак!» — с облегчением подумал принц, продолжая скользить взглядом: вот стройный стан, величественные плечи… шея белоснежная… красивый гладкий подбородок… улыбка… Знакомая улыбка!

Взгляд Леголаса метнулся к глазам мужчины и потрясённо замер, ослеплённый. На него из-под длинных тёмных ресниц смотрели золотистые глаза. Смотрели ласково, задорно. Позабыв о приличиях, принц уставился на мужчину, жадно изучая черты его изумительного лица. Ему казалось, что это происходит не наяву. Принц прекрасно помнил это лицо, так сильно впечатлившее его когда-то. Он изучал его, как изучал бы нарисованный портрет иль изваяние. Он всё ещё не верил, что это — явь. Теперь принц рассматривал волосы. «Да, волосы его, только причёсаны иначе — свободно ниспадают по плечам», — думал принц, словно сопоставляя «картину» с тем, что помнил.

— Ты потрясён, я вижу, — наконец, произнёс Майрон, прерывая неловкое молчание. — Да, это я, твои глаза не лгут.

Улыбка не покидала алых уст. Волшебный голос вывел Леголаса из оцепенения, и он, наконец, поверил в то, что видит. Голосом, севшим от потрясения, принц пробормотал:

— Но… если… это… ты… Как это может быть?

Улыбка Майрона стала шире, и он коротко поведал принцу о даре Эру.

Принц слушал и дивился. Он всё не мог поверить, что говорит с любовником отца, с тем, кто тайком встречался с королём в заброшенных чертогах, с тем, кто создал Кольцо и развязал войну, с тем, кто известен был как «Саурон».

Майрон закончил рассказ и замолчал. Он больше не улыбался, но глаза по-прежнему смотрели ласково, а Леголасу было не по себе.

Неожиданно для себя принц произнёс:

— Отчего твой взгляд так ласков? По глупости своей я выстрелил в тебя, чуть не убив отца при этом. Он чуть не умер от тоски. А ты лишился жизни тела. И я был тем, кто приложил все силы, чтобы твоё Кольцо почило в пламени Ородруина. Я не дивился бы тому, что ты меня возненавидел. Но ты глядишь так ласково, что мне… не по себе…

Майрон улыбнулся и ответил:

— Мой принц, неужто ты не понимаешь? Ты дорог королю, а значит, дорог мне. О! Как ты отшатнулся! Я думаю, мне нет нужды рассказывать, что я люблю его. Ты это знаешь. Вижу — знаешь. Ведь ты подслушивал за дверью там, в тёмном зале, ты слышал всё… Как мило ты сейчас зарделся! Я знал, что ты бывал там, но принял всё за любопытство. Король не знал, а я молчал, чтоб вас не ссорить. Ты ждал, что я тебя возненавижу? Да я не смог бы! Раньше б смог, пока не встретил Трандуила… Ты — его сын, тебя он любит, а это свято для меня.

Леголаса разрывали на части стыд, вина и благодарность за несказанное облегчение ноши, что камнем лежала на его сердце с того самого дня. Лишь теперь он понял, почему Саурон ничуть не удивился, увидев его в зале тем утром, он даже улыбнулся ему тогда. Он знал о принце, слушавшем за дверью. Кроме того, Саурон, видимо, думал, что принц прицелился из страха, а тот решил его убить… Леголас вновь заговорил:

— Я должен попросить прощения?

Майрон ответил просто:

— Нет. Я понимаю твой поступок. И даже… благодарен за него. Твоей рукой распорядился Эру, чтоб преподать урок мне. А я в учении всегда был лучшим. По крайней мере, так говорил мне Ауле. Урок особо ценный я усвоил. И будь уверен — навсегда. Там, в зале, я видел горе Трандуила, а позже знал, как он страдал. Тому виной был я, не ты. Так будь спокоен, Леголас, я не в обиде.

Майрон вновь улыбнулся. Принц нервно сглотнул — Майрон назвал его по имени.

Превозмогая себя, Леголас произнёс:

— Так значит… Майрон… ты больше не изгнанник? И ты прощён?

— Да, Леголас.

— А… эльфы знают? О тебе… о короле… о вас? — стыдливо молвил принц.

Майрон рассмеялся, а Леголас вновь отметил про себя, что голос у него поистине волшебный.

— О том, что король мой, конечно, знают. О том, кто я, им знать не нужно — то королю во вред. Об этом знаешь только ты… да двое в Амане.

— Кто знает кроме Манвэ? — спросил Леголас, ибо Майрон опустил подробности в своём рассказе.

— Олорин. Его ты знаешь. Это Митрандир. Он — мой собрат, он — майа. Теперь он принял облик такой, каким он был до Средиземья. Он снова юн, красив и весел. И он помог мне.

— Да ведь он — твой заклятый враг! Хотя… он так описывал тебя… почти любовно…

— Неужто?! — вновь рассмеялся Майрон. — Он мне не враг. Всё в прошлом. Он не болтлив — за Трандуила я спокоен. И ты, мой принц, умён и не болтлив.