Приданое для Царевны-лягушки

У Платона опять все похолодело внутри. Гимнаст надругался над трупом? Поистине - горе тянет за собой все новые неприятности! Как говорится, подошла беда... Двадцать лет назад Гимнаста уволили из морга, где он и жил и сторожил, именно за надругательства над трупами. Гимнаст оставлял на мертвых телах надписи, смысл которых понять было трудно, уверяя, что это послания на тот свет, за что и отбыл полгода в психушке.

- Где Гимнаст взял труп? - тихо спросил Платон.

- Да не было никакого трупа, - отмахнулся Вениамин. - Федька, как всегда, сначала наорет, намахается кулаками, а потом начинает объяснять, но неправильно. Короче, там такая фишка. Из яйца вылупились сто двадцать восемь богомольчиков.

- Из какого яйца? - не понял Платон.

- Да! Скажи Тони, где вы взяли это яйцо! - угрожающе приказал Федор.

- Мы его сперли в морге, - весело признался Веня.

- То есть это та самая оотека... - начал соображать Платон.

- Да кто это мы? Кто мы? - напирал на брата Федор.

- Ладно, я и Аврора сперли в морге яйцо в пробирке - вещественное доказательство номер триста два дробь двенадцать. Отвезли в Репине, в твою оранжерею. Гимнаст поместил его в наиболее пригодную для вылупления среду... этого самого, как его?., обитания! И сегодня вылупилось сто двадцать...

- Это мы уже слышали! - зарычал Федор. - Тони! Как ты назовешь такое издевательство над мертвым батей?

- При чем здесь отец? - гнул свое Вениамин. - Думаешь, ему будет спокойней, если эта живность сдохнет в пробирке, не увидев белого света? Гимнаст сказал, что они вылупились и тут же полезли по розам и стали пожирать тлю! А тля, говорит Гимнаст, это настоящее бедствие для роз!

Застыв в инвалидной коляске и задержав дыхание, Платон в мельчайших подробностях представил, как из резаной раны у плеча мертвого Богуслава вынимают яйцекладку насекомого, кладут ее в пробирку, как потом эта пробирка оказывается у него в оранжерее. Он даже мог точно указать место, где Гимнаст вытряхнул яйцо из стекляшки - в самом влажном и теплом помещении с орхидеями и розами, как раз на выращенный с большим трудом индонезийский мох, нежный на ощупь, как реснички младенца. И вот целое скопище прожорливых богомольчиков ринулось по стволам к розовым бутонам пожирать зеленую тлю... Почему так тяжело и муторно, как под водой с камнем на шее? Ах да, нужно дышать...

Втянув со стоном воздух сквозь сжатые зубы, он потерял сознание.

Братья перенесли дядюшку на его кровать в спальню. Аврора приготовила ватку с нашатырем, но Платон Матвеевич, даже вдохнув резкий запах, глаза не открыл, а обрадовавшись своему новому воскрешению, лежал неподвижно и слушал, что говорят племянники и странная женщина, зачем-то пробравшаяся к нему в дом.

- Если Тони умер, я набью тебе морду! - пообещал Федор.

- А мне за что? - изумился Вениамин. - Это ты во всем виноват. Ворвался, наорал. "Надругательство над трупом!" От таких слов кто хочешь копыта откинет.

- Так нельзя было говорить, - поддержала Веню Аврора. - Ваш дядя очень испугался таких слов, потому что, по моим сведениям, садовник, который живет в его доме в Репине, лечился в психиатрической больнице именно от некрофилии.

- Чего? - спросили братья хором.

А Платон от неожиданности приоткрыл один глаз и посмотрел на Аврору. Она сидела рядом и с серьезным видом смачивала в салатнике с водой какую-то тряпку.

- Это такое сексуальное отклонение, - с готовностью объяснила Аврора и вдруг шлепнула мокрую тряпку Платону на лоб, закрыв ему глаза и переносицу.

- Да я тебе за такие слова!.. - ринулся грудью вперед Федор, но Вениамин стал между ним и Авророй.

- Не размахивайся тут, - сказал он спокойно. - Подумаешь, делов сексуальное отклонение! У кого не бывает. У тебя, например, считай каждый вечер бывает.

- Я разобрался с этой проблемой, хорош базар разводить! - решительно заявил Федор.

- Давно? - спросил Веня.

- Чего - давно?

- Давно разобрался?

- Вчера. В целях сохранения собственной жизни я - женюсь!

В наступившем молчании слышен был только звук падающих в салатник капель воды. Плям-плям-м-м... Платон подумал, что это, наверное, с мокрых пальцев Авроры капает.

Первым очнулся Вениамин:

- Ну, Федька, у тебя все получается, как в анекдоте: "дайте водички попить, а то так есть хочется, что переночевать негде"! При чем здесь сохранение жизни? Женись себе на здоровье в целях предохранения правой руки от вечерних перегрузок.

- Она сделает так, что меня будет невозможно убить. Никому.

- Она? - напряглась Аврора, но лечебный процесс не прекратила - сняла мокрую тряпку с лица Платона и плюхнула ее в салатник с водой.

У Платона появилась возможность приоткрыть веки и хорошенько рассмотреть Федора. Насупившись, тот уставился в пол.

- Федька! - прошептал Вениамин. - Ты хочешь стать бессмертным?

- Никаким не бессмертным. Состарюсь и помру своей смертью. Я хочу, чтобы меня не брали ни пуля, ни нож. А уж с кулаками я как-нибудь сам справлюсь.

- Сколько? - спросила Аврора. - Сколько это сейчас стоит - заговор от пули и ножа?

- Заговор? - удивился Вениамин.

- Две штуки баксов плюс заявление в загс.