Приднестровский беспредел

И правда, если бы Хер — пьяный ли, трезвый — не испытывал врожденной ненависти к азиатам, или если бы рядовой Хусейнов не пошел натурой в папу, грубого, мстительного, злопамятного ублюдка, или если бы Ваську Волка не дернул черт появиться «не в том» месте «не в то» время, или если бы сослуживцы не знали, что у рядового Алибекова есть шило — длинное, с резной ручкой — для сапожных работ, то, возможно, ничего бы и не произошло. Но все эти составляющие оказались налицо, и взрыв — произошел.

А именно: в один прекрасный день Хер капитально застроил Хусейнова и определил во внеочередной наряд по туалету. Хусейнов в ярости скрылся там, ожидая первого же визитера, чтобы согнать на нем злость. Таким визитером оказался Васька Волк. Трудно сказать, чем бы могла закончиться драка, потому что хотя Хусейнов и был гораздо крепче, злость и стойкость Волка с успехом компенсировала это преимущество. Но в самый острый момент в туалет явилось человека три азиатов во главе с рядовым Алибековым, и Васька потерпел сокрушительное поражение. Закончив газават, азиаты с чувством честно выполненного долга разошлись, оставив покрытого кровью Волка на полу туалета. Именно тогда равнодушие в его голубых глазах окончательно сменилось ненавистью.

Потом еще через три дня рядовой Алибеков с огорчением обнаружил пропажу своего шикарного шила. Но воровство в армии — настолько распространенное явление, что он даже забыл поделиться этой неприятной новостью с сослуживцами. Просто повздыхал, поматерился по-узбекски и забыл.

А следующей ночью Миха, который не мог заснуть из-за болей в желудке, увидел, как Волк осторожно встал со своей койки, осмотрелся и тихонько направился через проход к койке рядового Хусейнова. В руках у него были подушка и длинное шило рядового Алибекова. Охваченный самыми мрачными предчувствиями, Миха приподнялся настолько, чтобы видеть произошедшее во всех деталях. Волк наклонился над спящим Хусейновым и несколько секунд внимательно оглядывал храпящих на соседних койках «дизелей». Потом, опустив подушку на лицо азиата и надавив на нее рукой, молниеносно воткнул шило в горло Хусейнова. Проделав эту операцию дважды или трижды — наверное, для надежности, — Волк подождал несколько секунд, пока тело перестанет конвульсивно дергаться, затем методично вытер с рукоятки отпечатки пальцев подолом майки и, оставив шило в ране, взялся за подушку. Миха немедленно упал на постель и замотался с головой в одеяло. Он неясно слышал приближающиеся шаги Волка, потом скрип пружин, растягивающихся под давлением тела. Волк еще какое-то время повертелся, устраиваясь поудобнее, а затем затих.

Миху тогда больше всего поразило хладнокровие, с которым сделал свое дело Волк. Он убил человека — пусть подлеца, пусть ублюдка! — так спокойно, так обыденно, как иной бреется или намазывает масло на хлеб. Это было так не по-человечески, что Миха долго еще дрожал от страха под своим одеялом. «А вдруг Волк заметил, что я видел?.. Вдруг он и меня?..» Миху пугала не сама смерть. Гораздо более страшным казалось умереть именно от рук такой голубоглазой, обтянутой светлой человечьей кожей машины. «Машина — не человек… Она ничего не прощает, ничего не забывает… Она не знает, что такое „отходить“, „остывать“… Она просто выполняет заложенную в нее программу…» Михе казалось, что напади на него сейчас Волк, он — даром, что не сонный — ничего с этим роботом сделать не сможет. «Его, наверное, и пуля не возьмет… Разве что бронебойная…»

…Силами гарнизонной прокуратуры города Чита было проведено доскональное расследование. Все подразделение раз за разом вызывали на допросы, «кололи» всевозможными хитроумными способами, в воспитательных целях даже еще более ужесточили условия содержания. Однако офицерам-дознавателям пришлось столкнуться с непосильной задачей: никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никто ничего не знал. Повод? Да, у рядового Волкова, допустим, был повод убить рядового Хусейнова. Но, учитывая мерзкую натуру последнего, такой же повод был еще по меньшей мере у трети подразделения. И, в конце концов — «Если есть преступление, значит, должен быть преступник», — осужденным оказался рядовой Алибеков. Ведь именно его шило торчало из горла трупа. В ответ на истерические возражения Алибекова насчет того, что шило у него украли, а Хусейнов был его лучшим другом, дознаватель лишь презрительно усмехался: какие только байки не выдумает виновный, чтобы спастись от заслуженной кары! Тем более, всегда найдутся люди, которые подтвердят наличие размолвок у самых лучших друзей. А убить Хусейнова ему было легче легкого — они спали на соседних койках. То-то никто ничего не заметил! Словом, в самый короткий срок Алибеков был осужден и отбыл для понесения наказания в Харанхой, военную тюрьму Ордена Ленина Забайкальского военного округа.

На следующий день Миха столкнулся с Волком в туалете. Васька курил, устроившись на подоконнике.

— Спасибо, брат, — сказал Волк.

— За что? — вздрогнув от неожиданности, обернулся Миха.

— Ты все видел, я знаю. Спасибо, что не стуканул…