Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Герои были до Атрида,
Но древность скрыла их от нас,
Что дел их не оставил вида
Бессмертный стихотворцев глас.

Счастливы греки и римляне перед всеми древними европейскими народами, ибо хотя их владения разрушились и языки из общенародного употребления вышли, однако из самых развалин, сквозь дым, сквозь звуки в отдаленных веках слышен громкий голос писателей, проповедующих дела своих героев, которых люблением и покровительством ободрены были превозносить их купно с отечеством <…> (Ломоносов, VII, 591–592).

Использованная здесь топическая конструкция регулярно применялась для государственнической легитимации «наук». В 1747 г. Елизавета даровала Академии наук устав; по этому поводу давался фейерверк, и в «Изъяснении…» к нему провозглашалось:

К дальнейшему распространению оных [наук] не доставало токмо того, чтоб определить им пристойное по великости Империи содержание; но великая наша Матерь Отечества не оставила о том ни попечения, ни потребнаго на то иждивения не пожалела; и для того все верные подданные воображают себе наперед достойнейшее прославление Ея имени в вечные роды: ибо великия дела без помощи наук и художеств от забвения сохранены и бессмертными учинены быть не могут. Дела отдаленных от наук народов с их веком умирают <…> (Старикова 2005, 451).

Независимо от русских источников к такой же аргументации прибегал в 1761 г. Гельвеций, прославлявший в ответном письме к Шувалову избранную им роль мецената:

Вспомните, что сами наименования бесконечного множества могущественнейших народов погребены под развалинами их столиц, а благодаря вам наименование «русский» уцелеет, быть может, и тогда, когда самая держава ваша будет разрушена временем. Если бы греки были только победителями в войнах с Азией, их имя было бы уже забыто: той данью восторга, которую мы с благодарностью им платим, они обязаны тем памятникам, которые ими воздвигнуты науке и искусству. Мы и посейчас наслаждаемся тем, что создано благородными талантами Рима, в воздаяние Меценату и Августу за оказанное ими покровительство. Бессмертными творениями Горация и Вергилия мы обязаны именно этому покровительству. Вы пойдете по их стопам, поощряя ученых вашей родины (ЛН 1937, 269–270).

Ср. в «Предисловии…»:

Станут читать самые отдаленные веки великие дела Петрова и Елисаветина веку и, равно как мы, чувствовать сердечные движения. Как не быть ныне Виргилиям и Горациям? Царствует Августа Елисавета; имеем знатных и Меценату подобных предстателей, чрез которых ходатайство ея отеческий град снабден новыми приращениями наук и художеств (Ломоносов, VII, 592).