Придворное общество

Здесь, таким образом, мы встречаем, в более крупном масштабе, ту же самую фигурацию, которую можно было наблюдать выше как особенность последнего периода ancien régime в малом масштабе — на примере развития придворного церемониала. Даже самые высокопоставленные персоны, даже королева и принцессы, как мы видели, неумолимо прикованы здесь к традиционному придворному церемониалу, сохраняющему, в общем и целом, ту форму, которую он приобрел в эпоху Людовика XIV. Любое изменение одного-единственного шага в этих ритуалах ставит под угрозу или разрушает определенные традиционные привилегии отдельных семейств или лиц. Именно потому, что все люди при дворе испытывают сильное давление соперничества за ранг, престиж и привилегии, каждый отдельный человек с величайшей бдительностью следит за тем, чтобы другие не нанесли какого-либо ущерба его собственному рангу, его собственным привилегиям и его собственному престижу. Придворная фигурация постепенно окаменевает, поскольку в этой последней фазе никто, даже сам король, не в силах дистанцироваться от системы и, пользуясь силой своей позиции, преодолеть то обязывающее давление, которое оказывают друг на друга в этой фигурации взаимозависимые люди, и при необходимости реформировать ее в ущерб той или иной группе. Необходимости, бремя которых давит на людей (если не считать более общих необходимостей, возникающих в силу их привилегированного положения и давления со стороны низших слое общества), — это необходимости, которые люди налагают друг на друга и сами на себя. Но поскольку никто не может регулировать или корректировать эти необходимости, они обретают фантомную самостоятельность. Им подчиняются, даже когда критикуют их, ибо за ними стоит обычай, а этот обычай гарантирует людям их привилегированное положение и соответствует тем идеалам, тем ценностным установкам, в которых они были воспитаны. В то время как Людовик XIV еще до некоторой степени сам создавал придворный обычай и господствовал над ним, теперь придворный обычай господствует над людьми, из которых никто уже не в состоянии преобразовывать или развивать его сообразно постепенно совершающимся во французском обществе переменам.

Это касается различных степеней придворной аристократии, начиная с самой королевской семьи. Это касается двух привилегированных иерархий — дворянства и буржуазии. Подобно боксерам в клинче, ни одна из различных привилегированных групп не решается даже в самой мелочи изменить свое основное положение, потому что опасается, что при этом она сама может утратить свои преимущества, а другая сторона — приобрести. Но, в отличие от бокса, здесь нет того рефери, который мог бы встать между борющимися сторонами и вывести окаменевших в клинче боксеров из их безнадежной сцепки.