Пригнись, я танцую

Все это время казалось, что ему из них больше всех повезло. Отец и мать оба живы, не колотят его и даже не мешают. Да, у них никогда не было денег, но это же мелочи: Том начал зарабатывать и помог. Закрыли ипотеку, даже отправили Джун учиться. Жизнь начала налаживаться.

А потом мать услышала, какими именно деньгами они закрывали ипотеку. Оказалось, что все эти годы они с отцом предпочитали жить в своем собственном мире и не думать о том, чем занимается Том. И когда игнорировать это стало невозможно, предпочли просто вычеркнуть его из своей жизни.

При этом жить в доме, ездить на машине, носить шмотки, оплаченные криминальными деньгами, им все еще не жмет. Удивительные люди.

– Как думаешь, – спрашивает Том у затихшего Гэри, – какими родителями будем мы?

– Какими угодно, – отвечает тот после небольшой паузы, – лишь бы не такими, как наши.

Глава 50. Зануда

Нью-Йорк, январь 2019

Раньше Кэтрин думала, что с машиной она сможет успевать везде и не тратить кучу денег на «убер». Как же она ошибалась: сегодня придется сбежать пораньше, нужно успеть в химчистку, в магазин, чтобы забрать новые туфли, заказать шары для дня рождения Хейли и купить что-нибудь из еды. Том собирался провести целый день в гараже, так что до вечера, скорее всего, ничего не съест, а у них как назло пустой холодильник.

Новый этап терапии приносит вместе с собой немало проблем. Том быстро стал мрачным и потерял аппетит: теперь побочки раздражают его даже больше, чем раньше. Он то храбрится, обещая, что со всем справится, то замолкает и уставляется в одну точку. Но это тоже пройдет. Когда Кэтрин заметила, как сильно похудели его руки, не стала ничего говорить и выдавать свое беспокойство.

То, что ей тяжело, не может сравниться с его переживаниями. Три месяца он чувствовал себя почти здоровым, к нему вернулась прежняя энергия, и даже с третьей стадией рака он успевал делать миллион всего. А тут снова рвота и диарея, кровь из носа, еда теряет вкус, а главное – он стал уставать так же быстро, как это было летом и осенью. Мрачная погода, которая держится уже неделю, наверняка тоже добавляет негатива его настроению.

Телефон мигает уведомлением, и Кэтрин удивляется сама себе: она забыла о плановом приеме у гинеколога. Даже проверяет дату – все верно, ей нужно сделать очередную противозачаточную инъекцию. Черт, а еще столько всего…

Следующий час Кэтрин тратит на то, чтобы подготовиться к амбулаторным приемам: если ей нужно спуститься в гинекологию, значит, времени остается даже меньше. И поболтать с Гарсией не удастся, но это они еще успеют, можно просто заглянуть к ней через пару дней.

Телефон присылает уведомление о приеме во второй раз, и теперь точно пора. Кэтрин спускается на три этажа ниже и, пройдя знакомой дорогой в отделение гинекологии, добирается до нужного кабинета. Марина Гарсия, с которой они знакомы с тех времен, как Кэтрин только пришла на резидентуру в клинику, стала ее бессменным гинекологом, и это она порекомендовала инъекции, когда Том натер себе член презервативом и они были вынуждены искать новые способы контрацепции.

– Привет, – заходит Кэтрин, дождавшись ответа на свой стук, – я не опоздала?

– Ничего себе, – поднимает бровь Гарсия. – Я думала, ты просто решила прекратить.

Она строго смотрит из-за своего стола, сморщив острое смуглое лицо. Черные как смоль волосы собраны в пучок на затылке, а пальцы начинают быстро крутить ручку.

Спустя столько лет знакомства можно догадаться: Гарсия рассержена. Еще бы знать, чем именно.

– Прости, не очень понимаю, – оглядывается Кэтрин. – О чем ты?

– О том, что ты пропустила декабрь.

– Я не пропускала, я была у тебя в декабре.

– В ноябре, – напоминает Гарсия. – Ты приходила в ноябре. В декабре я звонила тебе, писала на почту, но телефон был выключен, а ответа на письмо я так и не получила.

Отпуск. Кэтрин словно окатывает холодной водой: они с Томом уехали в Корею, и он уговорил ее выключить телефоны, а потом отбирал планшет и не давал читать почту. Как она могла забыть об инъекции? Где вообще была ее голова и почему Кэтрин ее не использовала?

– Прости, – сдавленно отвечает она. – Я уехала из города на неделю… И кажется, забыла.

Вот тебе и хваленый контроль над своей жизнью: Кэтрин еле держится на ногах, осознавая, насколько все уплывает сквозь пальцы. Она никогда не была клушей, которая не может вспомнить о приеме у гинеколога, тем более если это касается контрацепции! Что дальше? Почему она теряет привычки, наработанные годами?

– Это на тебя не похоже, – хмурится Гарсия. – Все в порядке? На работе, с мужем?

– Да, – врет она. У нее не все в порядке в первую очередь с самой собой. – А мы можем… Просто вернуться к инъекциям?

– Нет, это не так работает. Давай сделаем УЗИ, пока ты здесь. И если все в порядке, сдашь кровь и потом придешь за своей инъекцией.

Гарсия недовольно машет головой в сторону аппарата УЗИ и поднимается из-за своего стола. Кэтрин на негнущихся ногах идет за ней, пока сердце колотится в груди как в комнате страха: пропуск приема – словно начало конца.