Пригнись, я танцую

Раздевшись, она ложится на кушетку и поднимает взгляд к потолку. Кого винить в произошедшем: Тома, который принес в ее жизнь хаос, теперь граничащий с сумасшествием, или себя – Кэтрин не просто поддалась этому хаосу. Она упала в него с головой, счастливо смеясь и чувствуя себя по-настоящему живой.

Год назад это было невозможно представить: чтобы Кэтрин Ким и ее внутренняя дисциплина настолько разошлись.

– Давай прекратим панику, – возвращает ее в реальность Гарсия.

Она смешно морщит острый нос, когда смотрит в экран, но Кэтрин не до шуток. Когда в нее проникает прохладный датчик, она зажмуривается на секунду: господи, сейчас беременность будет очень некстати.

– Не могу не паниковать, – признается она.

– Ким, все уже сделано. Тебе или не стоит переживать, или уже нельзя, – сосредоточенно произносит та, глядя в экран.

Датчик перемещается внутри, и Кэтрин готова начать молиться, вот только не может вспомнить ни одной, даже простенькой молитвы.

– Вы с мужем говорили о будущих детях?

Слова Гарсии сопровождаются кликом мыши.

– Да… Что там?

– Вижу плодное яйцо. Диаметр – два дюйма. Три недели беременности.

Твою мать.

Кэтрин делает глубокий вдох: это настоящая катастрофа. Сейчас совершенно не лучшее время для того, чтобы родить ребенка. Да, они с Томом обсуждали, что хотят детей, но в будущем! После его ремиссии и точно после того, как она определится, чем будет заниматься в жизни!

– Ну и пока мы здесь… – тихо произносит Гарсия, продолжая щелкать мышкой. – Все остальное у тебя в норме. О том, как будет развиваться плод, пока рано говорить, но мы уже можем обсудить твои дальнейшие действия.

– Я не готова, – отвечает Кэтрин.

– Хорошо, тогда зайди завтра, сейчас посмотрю календарь, – предлагает Гарсия и достает датчик. – Тебе в любом случае нужно пройти обследование и подобрать другого врача.

– Нет, мне нужна ты.

– Это не моя специализация.

Все как в тумане: Кэтрин встает, одевается и даже проходит к столу, где ее ждет кресло посетителя. Три недели беременности – значит, ребенка они зачали в конце декабря. Хотя сложно понять, когда именно: на каникулах они занимались сексом как минимум два раза в день.

Четкий отрезвляющий голос Гарсии прореживает туман в голове и заставляет собраться. Ее инструкции вряд ли задержатся в памяти: Кэтрин едва осознает, что она делает.

Она беременна. Сейчас, когда у Тома начался новый этап лечения и им нужен максимально спокойный период, она оказывается беременна из-за собственной рассеянности.

– Ким, посмотри на меня, – приказывает Гарсия. – Хватит паниковать, ты в штате Нью-Йорк. Если после того, как все обдумаешь с холодной головой, поймешь, что сейчас не готова заводить ребенка, можно сделать аборт.

– Да, ты права, – выдыхает Кэтрин. – Мне нужно успокоиться и уже после этого думать.

– И обсуди с мужем.

– Он ни за что не пойдет на аборт, – понимает она. – Том мечтает о детях, он первым о них заговорил. Даже боялся, что я не захочу.

Потерев лицо руками, Кэтрин начинает мыслить чуть более трезво: итак, она беременна, это очень не вовремя, но все еще не смертельно. Аборт доступен до двадцать четвертой недели, и у нее есть как минимум месяц, чтобы понять, сможет ли она потянуть и лечение мужа, и рождение ребенка.

– Ладно, спасибо тебе, – поднимается она. – Во сколько завтра прийти?

Как бы Гарсия ни спорила с тем, что она не специалист, переубедить Кэтрин у нее не получается: новый врач только добавит стресса к ее и без того нелегкой ситуации.

Пора возвращаться к работе: через пятнадцать минут у нее прием первого пациента. К этому моменту нужно не только прийти в себя, но и включиться в рабочий режим. Убрать эмоции, страхи, переживания и вспомнить, что она вообще-то тоже врач, а не просто дурочка, которая уехала в Корею, потому что хотелось развеяться.

Мысли о беременности возникают каждый раз, когда Кэтрин прекращает заниматься чем-то другим. Она даже оглядывает свой живот в зеркале уборной, и это уже полный идиотизм. Еще несколько месяцев ничего не будет расти, разве что немного округлится грудь или бедра.

Но уже сейчас Кэтрин ищет в своем отражении микроизменения, которые могли бы выдать беременность. Их нет. Абсолютно ничего – такая же, какой она была месяц назад. Волосы, кожа, фигура – все прежнее.

Вечером она забивает и на химчистку, и на туфли. Если решит оставить ребенка, все равно придется купить широкие и на плоской подошве: ноги будут опухать. Кэтрин выбирается из клиники за полчаса до официального окончания рабочего дня, по-свински бросив для завтрашней себя все отчеты.

Ей нужно отвлечься: шары Хейли кажутся хорошей идеей. Кэтрин долго и придирчиво выбирает цвета, стараясь сделать композицию, которая действительно сможет понравиться. Забавно: раньше она не только не отмечала свои дни рождения, но и к чужим относилась довольно сухо. А теперь ей хочется устраивать праздник каждому близкому человеку.

И с Хейли она точно близка. Может, с ней и обсудить свою беременность? Кэтрин не помешал бы взгляд подруги, который будет куда трезвее, чем ее собственный.