Пригнись, я танцую

Господи, как же не хочется умирать. Жасмин говорит, химией можно выиграть полгода. Но какие это будут полгода? Том морально не готов отбрасывать коньки лысым. Не то чтобы он в целом был готов их отбрасывать, но если есть выбор, умереть красавчиком сейчас или попозже, но лысым полудохликом, неспособным добраться до туалета, нахуй такие полгода.

Свернув на парковку у офиса, Том пытается найти нужные слова, которые придется сказать братьям. Как назло, в голове только мат и черные шутки, а они точно никому из них не помогут. Даже когда у него была надежда, Гэри перекосило от новости, а теперь… Теперь все намного хуже. Том поднимается в лифте, выходит из дверей и понимает, как странно выглядит все вокруг.

Их монохромный офис со светлыми стенами, полами и черными деталями – его идея. Хотел, чтобы цвета привносили сотрудники: одеждой, фотографиями на столах, разноцветными папками с бумагами и смешными стикерами на ноутбуках. Все так и сложилось: наверное, это и станет той самой деталью, которая будет жить после него.

– Привет, Шерил, – опирается он на стойку, – шеф у себя?

– Да, мистер Гибсон, – удивленно поднимает голову та. – Разве у вас встреча?

– Всунь меня куда-нибудь в его календарь.

– Мистер Гамильтон требует, чтобы он лично подтверждал встречи, – смущенно отвечает та. – Давайте я у него уточню.

– Давно меня не было в офисе, да? – качает головой Том. – У нас что-то случилось?

– Нет, – врет Шерил.

В глазах у нее незнакомый страх: в его отсутствие явно происходила какая-то херня. Стоит заглянуть к Гэри – тот в гости в последнее время не приходит, и на задачи в Salesforce отвечает одним из двух слов – «окей» или «нет». Что они тут вдвоем устроили?

– Уверен, наш босс очень захочет меня видеть, – подмигивает Том. – Я ему кое-что задолжал.

– Хорошо, – с сомнением произносит Шерил и утыкается в монитор строгим лицом, которое словно подтянуто к ушам тугим пучком.

Не проходит и минуты, как она разворачивается обратно к Тому и еще более напуганно приглашает его пройти внутрь. Да что у них тут началось, война, что ли?

– Бессмертная Шерил бледнее смерти, – шутит он, заходя в кабинет. – Привет, родной. Скучал по мне?

Леон поворачивается от окна: он выглядит даже хуже, чем сам Том, который не спит нормально третью ночь. Брови нависли над глазами, на лице – знакомая маска генерального директора. Черт, до брата там еще стучаться и стучаться, и не факт, что достучишься.

– Рад, что ты приехал сам, – сухо говорит Леон. – Думал, придется выковыривать тебя из гаража.

– Нечего там делать, – падает Том в кресло напротив. – Присядь, нам бы кое-что перетереть.

Держись, Тыковка Гибсон, держись, Тебе еще объяснять этим мертвым глазам, почему ты столько молчал о своем раке.

Он усердно показывает Леону на кресло напротив, и тот неохотно слушается: жутко бесится, когда думает, что им командуют. Что ж, скоро ему придется взбеситься еще больше.

– У меня новости, братишка, – делает глубокий вдох, вдруг поможет, – и они прямо паршивые.

– Я не готов больше слушать оправдания, Том. Ты просил три месяца, я не задавал вопросов. Ты уехал в отпуск, я не задавал вопросов. Ты вернулся и сказал, что нужен еще один, я…

– Не задавал вопросов, – передразнивает он. – Ты можешь меня послушать или нет?

– У нас планирование на весь этот год ждет результатов твоей деятельности, которых все еще нет. Идет пятый месяц твоего отсутствия в компании.

В глазах темнеет от гнева, и Том с трудом удерживается от того, чтобы не выйти из кабинета прямо сейчас. Это все, что важно Леону в жизни? Компания, годовое планирование, показатели прибыли? Как насчет Тома Гибсона и его состояния, на это хоть кому-нибудь не насрать?

– Тебя только это интересует? – задает единственный вопрос он.

– А что еще меня может интересовать от директора по продукту? – уточняет Леон. – Есть ощущение, что все забыли: мы на работе. Это компания, и мы отвечаем за кучу людей, их зарплаты, их семьи. Устраивать саботаж просто потому, что братья поймут…

– Завали, – хрипло просит Том.

Послать бы его на хуй, вместе с компанией, сотрудниками и их семьями. Том отдал пять лет общему делу, не задавая вопросов о выходных, вкидывая в разработку собственные деньги, ни разу не усомнился и не взял ничего для себя лично. И теперь, когда помощь нужна ему – а компания тоже приложила руку к его состоянию, – его отчитывают, как мальчишку-стажера.

Желание разговаривать с Леоном как отрезает: пусть занимается тут у себя в кабинете чем угодно: строит людей, считает прибыль, хоть дрочит. Но Том больше не даст так с собой разговаривать.

– Давай кратко, – произносит он, – большой проект не взлетел. Получилось вот это, на этом можно выжить год.

Он залезает в сумку и, отодвинув таблетки, достает чертеж той херни, которую сделал, пока не мог придумать решение для контроллера.