Пригнись, я танцую

Кэтрин опасно замолкает, и когда Том на секунду поворачивает к ней голову, по задумчиво-терпеливому лицу становится ясно: опять напортачил.

– Ох, а я сразу не понял, – прикусывает губу он. – Их так зовут, да?

– Да, – со вздохом отвечает Кэтрин. – Они родились в Корее, поэтому имена у них корейские.

– А кто из них кто?.. Прости, пожалуйста.

– Ничего, я тоже не всегда понимаю, как Эшли может быть одновременно и женским, и мужским именем. Ким Юнсо – моя мама. Ким Сонхва – папа.

– А брат?

– Стивен.

Том с облегчением выдыхает. Хотя бы здесь что-то более очевидное.

– Интересно, почему они назвали вас европейскими именами, – аккуратно произносит он.

– Американскими, – поправляет его Кэтрин. – Скорее всего, чтобы нам было проще адаптироваться.

– Фамилия-то у вас корейская.

– У меня уже нет, – нервно смеется она. – В любом случае, когда у тебя американское имя, легче адаптироваться в обществе. Иначе мы бы хуже чувствовали себя в школе.

– Да почему американское-то? Стивен – это вообще английское имя. И тем более Кэтрин! У нас так королев называли, если ты не заметила. Просто здесь их используют как наследие от тех времен, когда были нашей колонией. При этом своих имен не выдумали, взяли наши, а потом назначили их американскими. Язык, к слову, тоже наш. И мы только что проехали Стратфорд, а это знаешь что? Район в Лондоне! Что вообще эта нация не спиздила?

– Это будет сложная поездка, – заключает Кэтрин. – Мы еще даже до города не доехали, а ты уже на пределе.

– Прости. – Том вдруг понимает, что зря так разошелся, и старается выдохнуть. – Итак, у вас американские имена.

– Английские, – смеется Кэтрин. – Честно украденные у американцев, которые украли их у англичан.

– Не издевайся надо мной, – предупреждает он. – А то я положу твою любимую футболку на верхнюю полку.

В ответ Кэтрин затихает. Воспользовавшись паузой, «Индиго» вступает в разговор нездоровым рычанием, и Том с трудом подавляет желание закатить глаза. Засранка как обычно бухтит не вовремя. У них тут вообще-то серьезная беседа!

– Завали, – тихо предупреждает он «Индиго», – мы едем, нравится тебе это или нет.

– Том… Ты с нашего возвращения шутишь о том, как мы будем жить вместе, – произносит Кэтрин.

– Тебя смущает?

– Почему ты это делаешь?

– Потому что ты переезжаешь ко мне, – пожимает плечами он, – для меня очевидная тема для шуток.

– Мы ведь это не обсуждали.

– Чего? – Том резко поворачивает голову. Кэтрин скрещивает руки на груди со смятением на лице. – Это еще более очевидно, чем шутки. Мы поженились, и я всю неделю был уверен, что ты собираешь вещи по вечерам, пока я в мастерской.

– Я… нет. Даже не планировала начинать.

– Почему? Стой, милая, мы с тобой теперь женаты, да? Мы получили наши документы, ты в понедельник подашь заявление на смену фамилии, так? И почему при этом мы не планируем съезжаться?

– Мы поженились в Вегасе… – деревянным голосом отвечает она. – И если про фамилию я сомневалась, шутка или нет, то про переезд и не думала.

– Да с чего бы? – Теперь рычание «Индиго» только дополняет его настроение. – Если мы поженились в Вегасе, то это несерьезно?

– Что случилось в Вегасе, остается…

– Да ты прикалываешься надо мной. – Том не верит своим ушам. – Кейт, ты там не перегрелась под солнцем Невады? Это что вообще такое?

– Ладно, – сдается она. – Я просто не готова переезжать.

– Господи Иисусе, что за женщина, – крестится он. – Почему я узнаю об этом сейчас? Кейт, мы неделю как женаты, а ты все еще считаешь, что это ничего не значит для нас? В Вегасе ты по-другому говорила.

– Ну да, я знаю, знаю, – оправдывается Кэтрин. – Просто это моя квартира, а у тебя…

– А у меня – моя, ага. Только теперь она наша, так говорит закон штата Нью-Йорк. А у нас с тобой нет брачного контракта, потому что он нам нахер не нужен.

– У тебя нет рисоварки.

– Весомый аргумент, – поджимает губы он. – Привози свою. Хочешь – куплю новую. Или будем питаться только корейской едой навынос.

– То есть ты предлагаешь перестроить твою кухню под себя?

– Ну да, – размахивает единственной свободной рукой Том, – кухню, спальню, комнату – что хочешь. Можем хоть ремонт затеять, хоть на Манхэттен переехать. Мы вообще способны на многое, если ты начнешь со мной разговаривать.

– Я… я… – Голос Кэтрин едва не становится плачущим. – Это моя квартира и мое пространство.

– Никто ее не отнимает. – Он пытается сделать свой тон успокаивающим, но у самого в груди все клокочет. – Кейт, я люблю тебя, и для меня это важно. В конце концов, мы женаты, и я отвечаю за тебя перед Богом.

– Нас поженил Элвис.

– Он – бог рок-н-ролла!

«Индиго» заводится не на шутку и даже грозит заглохнуть: Тому приходится свернуть на заправку, чтобы припарковаться и дать машине успокоиться. И себе, судя по всему.

– Минутку, милая, – просит он, собрав в кулак все терпение.

Затем выходит из машины и открывает капот. Как и ожидалось, там нет абсолютно ничего, что могло бы вызывать у «Индиго» эти сатанинские звуки.

– Кейт, запустись, пожалуйста, – выглядывает из-под капота он.