Приготовительная школа эстетики

Древние, не сознавая того, выражались коротко и просто и в простоте душевной желали только одного — передать другому переполняющее душу впечатление предмета. Новые же, напротив, лишь из своего всезнайства, которое прекрасно сознают, выкраивают кокетливую краткость, тщащуюся обрести сразу две награды — за простоту и за изобилие.

129

См. том I его «Истории комической литературы».

130

В «Газете для элегантного света», февр. 1812 г.

131

В третьем томе переизданного Геспера. (с. 3)^{13} я сказал это же, но не развил свою мысль. Говорю об этом сейчас, чтобы кто-нибудь не подумал, будто я обкрадываю воров, кравших у меня (иной раз может так показаться)^{14}. — Платнер, в целом весьма недурной эстетик, полагал, что «красота состоит в умеренном смешении возвышенного и веселого»^{15}. Складывая величину положительную с величиной отрицательной, философ, желая получить определение, получает пустоту, в которую созерцание читателя с удобством помещает, непорочно зачиная его, требуемый предмет.

132

Умножьте оптическую интенсивность, переполните светом глаз, — вы не увидите сил, в уйдите лишь величины.

133

Вечность для фантазии — возвышенное математическое или оптическое; или иначе: время — бесконечная линия, вечность — бесконечная плоскость, божество — динамическая полнота.

134

См. «Квинтуса Фикслейна». 2-е изд. с. 357^{3}.

135

При свете солнца сами они — лишь мелкие предметы.

136

Не может и тогда, когда контраст между внешним и внутренним, обычно комический, обращается на неодушевленные предметы. Разнаряженную парижскую куклу никаким контрастом с ее нарядом не сделаешь смешной.

137

Удивительным кажется мне, что это жуткое двойничество использовали лишь в комическом, а не в трагическом плане^{5}.

138

Поэтому высшие существа могут смеяться над нами, хотя и редко, они могут видеть наши действия в контрасте с их собственным взглядом, но только для этого пригодны не наши глупые поступки, а мудрые. Поэтому трудно высмеять философию, например шеллинговскую, что изгоняет рассудок из сферы разума, ибо наш субъективный контраст, который мы хотели бы ссудить ей, уже является ее собственным.

139

К примеру. Смешно: изображение быстрого — толпа — буква s (versessen, besessen и т. д.) — машинообразная зависимость духа от машины (например, проповедовать до тех пор, пока не испустишь дух), даже страдательный залог смешнее, чем действительный, — далее, превращение живого существа в абстрактное («нечто голубое сидело на лошади») Тем не менее три составные части смешного здесь столь же возможно и столь же трудно показать, как и в том смешном, что даже ребенку кажется смешным.

140

В «Республике ученых»^{3}.

141

Да будет мне позволено списать следующее место из «Новогоднего альманаха на 1801 год» — из своей собственной статьи^{4}. «Как раз к самым благочестивым временам относятся шутовские и ослиные празднества, мистерии и комические проповеди в первый день пасхи, — потому что все почитаемое наиболее далеко стояло тогда от таких перелицовок, — как Сократ Ксенофонта от Сократа Аристофана. Позже двусмысленность серьезного уже не допускает шуток, — подобно этому лишь родственники к друзья, но не враги могут подводить друг друга к комическому вогнутому зеркалу».

142

Большая и лучшая часть остроумных изречений принадлежит духовным лицам и актерам, — этим последним в особенности еще и потому, что сцена — это камера обскура и микрокосм космоса и, следовательно, в таком насыщенном и сжатом виде содержит в себе все комические комбинации этого последнего, пользуясь при этом мнимым и иллюзорным аппаратом большого мира, — в таком насыщенном и сжатом виде что в хогартовских «Комедиантах» заслуживает внимания не богатство остроумных сочетаний, а воздержание от них но и те и другие, и духовные лица и актеры сообща предоставляют случаю большую контрастность благодаря различию между высотой их реального и кажущегося положения Так, в эпоху христианского средневековья именно черное духовенство было излюбленным черным яблоком сатирических мишеней.

143

«Квинтус Фикслейн». 2-е изд., с. 371^{2}.

144

Уместно вспомнить, что я назвал выше объективным контрастом противоречие смешного устремления с конкретно-созерцаемыми условиям, а субъективным — второе противоречие, которое мы ссужаем смешному существу, ссужая наше знание его действию.

145

См. например, его письмо об Адаме — живой колыбели рода человеческого, другое — о славе и т. п.

146

У Флегеля в «Истории гротескно комического»^{2}.

147

Он поступил неправильно, потому что комическое отнюдь не подготавливает патетическое; так расслабление не подготавливает напряжения, и верно обратное.

148

«История гротескно-комического» Флегеля^{6}.

149

Tableau de Pans, ch. 648.

150

См. том V его «Путешествий»^{9}.

151

Так поступил он вслед за Хольбергом, Футом, Свифтом и другими^{12}.

152

Deutscher Merkur. 1779 Bd. I. S. 275.

153